Капитан и команда умело управляли кораблем, даже когда ветер был не попутным. Опытные матросы разбирались в хитроумной системе взаимодействия снастей и парусов. Они поднимали и опускали паруса, чтобы поймать малейшее дуновение ветра. Натану это казалось магией, хотя никакой магии в многолетнем знакомстве с тайнами моря не было.
Бόльшая часть команды неоднократно ходила в плавания с капитаном Эли, и у каждого матроса было дело — за исключением пятерых полуголых мужчин с татуировками, которые где-нибудь лежали и ничего не делали. Наблюдая за их ленивым поведением и отношением к окружающим, Натан перестал их уважать — не только из-за вожделения, с которым они поглядывали на Никки. Они не выражали никакого интереса к работе на корабле. Он предполагал, что у этих надменных людей есть своя задача, иначе капитан не стал бы держать их на борту. Правда, сейчас они были бесполезны.
Бэннон Фермер был новичком на «Бегущем по волнам», поэтому ему поручались наименее приятные дела: выливание помоев, откачка воды из трюма, чистка палубы соленой водой и жесткой маленькой щеткой. Но он выполнял эту тяжелую работу со странной радостью.
Натан наблюдал, как молодой человек карабкается по линям и несет вахту впередсмотрящего на высокой платформе или вылезает на реи, чтобы ослабить паруса. Закончив свои дела, Бэннон во второй половине дня садился рядом с волшебником и начинал задавать вопросы.
— Вы правда прожили тысячу лет? Сколько же удивительных вещей вы, должно быть, сделали!
Натан похлопал по книге жизни.
— Мне интереснее то, что еще предстоит сделать. — Он ободряюще улыбнулся худому рыжему парню. — Но я буду рад поведать тебе свои истории, если ты расскажешь свои.
Плечи Бэннона поникли.
— Мне нечего рассказывать. Со мной никогда ничего не случалось. — Он отвел взгляд, потирая побледневшие синяки на лице. — По-вашему, почему я сбежал с Кирии? Мне там прекрасно жилось, у меня были любящие родители и уютный дом. Но такому человеку, как я, там было слишком тихо и спокойно. — Он выдавил улыбку и вздрогнул от боли в еще не заживший разбитой губе.
— Я сеял капусту по весне, ухаживал за капустными полями все лето, собирал урожай осенью и помогал матери солить капусту на зиму. На приключения не было никаких шансов. — Он задрал подбородок. — Моему отцу было грустно наблюдать, как я ухожу, потому что он очень мной гордился. Может, когда-нибудь я вернусь богатым и известным искателем приключений.
— Может быть. — Что-то в словах молодого человека смутило Натана.
Бэннон вытащил свой меч и сел рядом с Натаном на палубу. Сталь не была идеальной, но лезвие было достаточно острым.
— Я все еще считаю, что Крепыш хорошо мне послужит.
Поскольку юноша явно ждал мудрого совета, Натан решил дать его:
— Клинок может служить своему хозяину только в том случае, если тот умеет с ним обращаться. Ты служишь мечу, а он служит тебе.
Пророк достал из ножен свой меч, чтобы полюбоваться прекрасно проработанной рукоятью, инкрустированной золотом, и блеском благородной стали. Он всегда ощущал, что клинок придает ему отважный и галантный вид, показывая, что с его хозяином нужно считаться не только как с волшебником, но и как с воином. Натан стоял, держа перед собой клинок и наблюдая, как солнечный свет играет на лезвии.
Он пристально взглянул на паренька.
— Ты ведь умеешь обращаться с мечом, мальчик мой?
— Я умею махать мечом, — сказал Бэннон.
— Мы тут не капусту режем. Что если бы ты сражался с кровожадным солдатом Имперского Ордена? Или хуже, с плотоядными полулюдьми из Темных земель?
Бэннон побледнел.
— Уверен, я смог бы сразить как минимум пятерых, прежде чем они убьют меня.
— Всего пятерых? И мне придется разбираться с оставшимися тысячами? — Натан, одетый в новые облегающие походные штаны, помахал руками и сделал пару приседаний. — Почему бы нам не попрактиковаться? Мне бы не помешал хороший напарник для тренировок. Я научу тебя нескольким движениям, так что если ты когда-нибудь столкнешься с ордой свирепых врагов, сможешь убить хотя бы пятнадцать, прежде чем тебя победят.
Бэннон широко улыбнулся.