Пребывая в глубоком запое, отец Бэннона часто называл его мать шлюхой, обычно перед этим избив ее; но матросы «Идущего», казалось, восторгались встрече с проститутками, и совершенно не интересовались избиением этих женщин, поэтому Бэннон не понимал оскорблений отца.
Он стиснул зубы и сосредоточился на солнечном свете и свежем воздухе. Молодой человек рассеянно откинул свои длинные рыжие волосы, отбрасывая эти мысли. Остальные моряки всегда посещали питейные заведения и продажных женщин. Бэннону же, поскольку это был его первый визит сюда, хотелось насладиться достопримечательностями Танимуры, этого чуда из чудес. Он всегда полагал, что мир именно такой.
Таковым должен быть в его представлении.
Белые здания с черепичными крышами тянулись ввысь, красуясь цветочными ящиками под открытыми окнами. Разноцветное белье висело на веревках, протянутых от окна к окну. Смеющиеся дети бегали по улицам, гоняя мяч, пиная и бросая его во время бега: игра, казалось, не имела установленных правил. Мальчик с большой копной волос врезался в Бэннона, затем отскочил и бросился прочь. Молодой человек ощупал брюки и карманы — мальчик прижимался к нему, возможно, пытаясь обшарить их, — но у Бэннона больше нечего было красть, поскольку его уже и так ограбили. Последние деньги были надежно спрятаны в башмаке, и он надеялся, что их хватит, чтобы купить меч по приемлемой цене.
Он сделал два вздоха, закрыл глаза и снова открыл их. Улыбаясь, юноша заставил себя поверить, что тот уличный мальчишка лишь случайно столкнулся с ним, а не потому, что был карманником, пытающимся воспользоваться невнимательностью прохожего.
В поисках кузнеца-оружейника, Бэннон вышел на главную площадь с видом на сверкающую голубую воду и множество парусных судов. Массивная женщина толкала телегу, заваленную моллюсками, какими-то раковинами и потрошеной рыбой. Она, казалось, не особо старалась продать свой товар. Пожилые рыбаки с опухшими от артрита суставами распутывали и связывали рваные рыболовные сети: их руки каким-то образом оставались проворными, несмотря на боль. Чайки летали над головой, бесцельно кружась; птицы кричали и боролись за все жалкие остатки, что находили в качестве еды.
Бэннон наткнулся на магазин кожевников, где стоял круглолицый мужчина с бахромой темных волос, одетый в кожаный передник. Кожевник скреб и обрезал шкуры, в то время как его почтенного возраста жена, стоя на коленях перед лоханью, погружала руки с кожаными лоскутами в ярко-зеленую краску.
— Простите, — обратился Бэннон, — вы не могли бы порекомендовать хорошего мастера-мечника? С приемлемыми ценами.
Женщина посмотрела на него.
— Хочешь присоединиться к армии лорда Рала, не так ли? Война закончилась. Настало время мира. — Она провела по нему глазами вверх и вниз. — Я не знаю, насколько отчаянно они нуждаются в новобранцах.
— Нет, я не хочу вступать в армию, — возразил Бэннон. — Я матрос на борту «Идущего по волнам», но мне сказали, что у каждого достойного мужчины должен быть хороший клинок — а я достойный мужчина.
— В самом деле? — Кожевник добродушно фыркнул. — Тогда, может быть, тебе стоит попытать счастья у Мэндона Смита. У него найдутся всякие разные клинки, и я никогда не слышал о нем жалоб.
— Где я могу его найти? Я недавно в этом городе.
Кожевник удивленно поднял брови.
— В самом деле? Я бы не догадался.
Жена кожевника вынула руки из лохани. Они были до локтей ярко-зелеными, но запястья оставались более темного цвета, не отмываемые от повседневной работы.
— Двумя улицами дальше, после того, как ты почувствуешь запах из лавки засольщика, ты увидишь магазин отливщика свечей.
— Не покупай там свечи, — вставил кожевник. — Он — обманщик: использует главным образом свиное сало вместо пчелиного воска, так что свечи тают мгновенно.
— Я запомню это, — кивнул Бэннон, — но я не собираюсь покупать свечи.
— Пройдя мимо высохшего фонтана, — продолжила женщина, — ты найдешь лавку мастера-мечника. «Мэндон Смит. Превосходные клинки». За свой тяжелый труд он просит справедливую цену, но не оскорбляй его, выпрашивая скидку.
— Я… я не буду. — Бэннон вскинул подбородок. — Я буду честен, если и он будет честен со мной.
Юноша оставил супругов-кожевников и удалился. Дальше без труда нашел магазинчик засольщика овощей. От запаха уксуса защипало глаза и нос, но когда он увидел большие глиняные кувшины с квашеной капустой, то вдруг почувствовал тошноту, и к горлу подкатила желчь. Это напомнило ему зловоние его старого дома, капустные поля Кайрии — словно бездонное подземелье, бывшее прежде его жизнью. Капуста, капуста, капуста…