Бэннон пожал плечами.
— Я знал, что там находится Древний мир, континент, наполненный такими городами, как Танимура, Херимус, Андалийо — целый континент! Я подумал, что если просто отплыву достаточно далеко, то рано или поздно упрусь в берег. — Он смущенно оглянулся. — Выросший на острове не очень хорошо представляет большие расстояния. Я плыл всю ночь, и когда наступил рассвет, то видел лишь воду — вода была повсюду. Прямо как тут. — Он указал за борт «Идущего». — У меня не было ни компаса, ни достаточного количества припасов. Я весь день болтался в открытом море под палящим солнцем и сильно перепугался. Моя кожа покрылась волдырями, а следующая ночь казалась самой холодной чем когда-либо. На третий день исчерпался запас воды и бо́льшая часть пищи. Я чувствовал себя таким глупым. Не было видно никаких признаков земли, и я понятия не имел, в каком направлении находится Древний мир, или даже как снова выйти на Кайрию. Я плакал, как убитый горем ребенок, и не стыжусь признаться в этом. Стоя в шаткой рыбацкой лодке я кричал вдаль, надеясь, что кто-нибудь услышит. После этого чувствовал себя еще глупее, чем даже когда плакал. В ту ночь луна также ярко освещала, но повсюду толстым покрывалом лег туман — хотя покрывалом назвать его было сложно, все же он был холодным и липким. Я дрожал, чувствуя себя самым несчастным. Ничего не видел вокруг — да и не на что было смотреть. Луна была лишь прозрачной пеленой света над головой.
Голос юноши превратился в шепот.
— В туманную, тихую ночь можно слышать звуки издалека, а расстояние вводит в заблуждение. Я слышал всплески, которые, как думал, издавали акулы; было похоже, что кто-то плывет… жуткие звуки. Снова стал звать на помощь. В своем воображении я представил, что это, возможно, шелки пришли спасти меня, но здравый смысл подсказывал: это просто далекий кит или, что еще хуже — морской змей. Я кричал снова и снова, но не слышал ответа. Может, я кого-то напугал своим голосом; я прислушивался к тишине, но не слышал ничего, кроме волн и какого-то всплеска вдали, и чего-то, что могло показаться смехом, хихиканьем… но это не могло быть в самом деле. Я был так растерян, встревожен, измучен, не говоря уже о голоде и жажде, — что в конце концов потерял сознание посреди ночи и погрузился в глубокий сон.
Натан улыбнулся чтобы подбодрить молодого человека.
— В тебе есть талант рассказчика, мой мальчик. Ты меня заинтриговал. И как ты вышел из этой передряги?
— Я не знаю, — Бэннон пожал плечами. — Честное слово: не знаю, как.
Натан нахмурился.
— Тогда тебе нужно поработать над окончанием этой истории.
— О, закончилось все хорошо, сэр. На следующее утро я проснулся и вместо тишины бесконечных волн услышал их плеск на берегу — волн, набегающих на гальку. Тогда же и понял, что моя лодка больше не раскачивается. Я встал и чуть не упал. Меня прибило к берегу острова, к месту, которое я узнал! Это была Кайрия, и та же самая бухта, где мы купались с Иэном.
— И как же ты туда вернулся?
Молодой человек пожал плечами.
— Милостивая Мать моря, я же сказал — не знаю. Ночью, когда я был без сознания от изнеможения; нечто вернуло меня на мой остров, благополучно доставив лодку к берегу.
— Ты уверен? Может, это просто течения, движущиеся вокруг места твоего отправления? В тумане ты мог и не заметить. — Натан взглянул исподлобья. — Ты же не хочешь сказать, что тебя спасли шелки?
Бэннон, похоже, смутился.
— Я уже сказал, что я благополучно вернулся на берег, откуда и отплывал, и не знаю каким образом. Во всем огромном океане, и среди всех островов, я вернулся к тому месту, что называл своим домом, в ту самую бухту. — Он выдержал долгую паузу, затем взглянул на волшебника и улыбнулся. — В мягком грунте берега, возле моей лодки, которая, между прочим, была вытащена гораздо дальше из воды, чем даже при сильном приливе, — я увидел след.
— Какого рода след?
— Он был похож на человеческий… почти. Пальцы ступней были перепончатыми, как у морского существа. Я увидел слабый оттиск того, что походило на край плавника и острые точки, словно от когтей.
Натан усмехнулся.
— Прекрасная история! И ты еще говоришь, что с тобой ничего не случалось.
— И все же… — голос Бэннона звучал неуверенно.
Стая медуз не выказывала признаков уменьшения. Широкоплечий Карл, подбиваемый своими товарищами по команде, поднял гарпун с зазубринами и привязал веревку к металлическому ушку на его хвосте. Пока другие подбадривали и улюлюкали, ветеран-моряк склонился над бортом и бросил гарпун в одну из похожих на большой волдырь медуз. Железный наконечник пронзил оболочку, разрывая желеобразное существо, оставив лишь лужицу с испарениями. Когда останки медузы растеклись среди ее собратьев, те сразу отплыли в сторону, словно шайка грабителей.