Гомеса встрѣтилъ самъ король и обѣщая ему за спасенье сына половину своего королевства и титулъ маркиза Касторкина. Гомесъ вошелъ въ опочивальню королевича и нашелъ тамъ полсотни докторовъ — старыхъ и молодыхъ. Вся комната была завалена лѣкарствами, и смрадъ отъ нихъ шелъ такой, что Гомесъ чуть не задохнулся. Королевичъ лежалъ безъ чувствъ, потому что изъ него доктора выпустили ужь третье ведро крови и собирались выпустить еще три. Доктора такъ и окрысились на новаго доктора Гомеса, а одинъ такъ даже его ловко укусилъ сзади за локать.
— Ну что-жъ, — вылѣчишь мнѣ оына? спрашиваетъ король, а самъ чуть не плачетъ.
Гомесъ оглядѣлъ комнату, видитъ — дѣйствительно его новой знакомой, т. е. Смерти, нѣтъ нигдѣ.
— Вылѣчу, ваше королевское величество. Это, дѣйствительно, трудная болѣзнь — и кромѣ меня вылѣчить никто не можетъ.
— Ну, донъ-Гомесъ, слушай: вылѣчишь — отдамъ тебѣ полъ-королевства и будешь ты герцогъ Касторкинъ. Не вылѣчишь — я тебя казнить велю на площади. Согласенъ?
Гомесъ опять оглядѣлъ горницу, чтобы не ошибиться — боялся онъ на первыхъ порахъ — но, не найдя положительно нигдѣ Смерти, храбро и важно отвѣчалъ, что не пройдетъ трехъ дней, какъ онъ вылѣчитъ королевича. Доктора совсѣмъ остервенились на Гомеса и одни стали надъ нимъ насмѣхаться, ругаться, другіе начали даже драться. Гомесъ прежде всего велѣлъ выкинуть въ окошко всѣ лѣкарства и принести сто ушатовъ воды. Кромѣ того приказалъ подать бутылку самой лучшей малаги, да бутылку перваго сорта лиссабонскаго, потомъ полъ-теленка жаренаго съ каштанами и дюжину апельсиновъ. Все это онъ велѣлъ себѣ подать въ отдѣльную комнату и никому туда не входить.
Докторовъ онъ велѣлъ разогнать палками и не пускать во дворецъ. А за женой своей и за дѣтьми выпросилъ у короля послать золотую карету, чтобы привезти ихъ въ столицу. Безъ нихъ ему, видите ли, стало скучно, а ходить пѣшкомъ они, видите ли, не привыкли.
Король былъ какъ мальчикъ на побѣгушкахъ у Гомеса. Все обѣщалъ, только сына вылѣчи.
Вышелъ Гомесъ въ отдѣльную горницу, гдѣ было все приготовлено, заперся и сталъ будто составлять лѣкарство. Во всякомъ случаѣ, жареная телятина съ каштанами, апельсяны, малага и лиссабонское — сами составились вмѣстѣ въ желудкѣ Гомеса.
Плотно поѣвъ и выпивъ, Гомесъ, радостный, вышелъ къ больному и вынесъ миску съ водой, въ которую подлилъ рюмочку малаги. На счетъ ста ушатовъ воды онъ распорядился, чтобы ихъ по одному и по два держали придворные у окошезсъ — и каждый разъ, что ко дворцу сунется кто-либо изъ докторовъ — то воду выливать имъ на голову.
Вешелъ Гомесъ въ опочивальню королевича, далъ ему лѣкарство свое и, сѣвъ на кровать, началъ хвастать. Откуда что у него бралось съ сыта. И султана-то турецкаго онъ спасъ отъ смерти, и убитаго полководца французскаго воскресилъ. И всякую другую дичь понесъ новый докторъ.
Въ опочивальнѣ были только король, королева да королевичъ. Вдругъ, смотритъ Гомесъ, отворяется дверь и входитъ… кто жъ бы такой? Да сана она — госпожа Смерть… Вошла да и сѣла съ ними въ кружокъ. У Гомеса языкъ прилипъ къ нёбу, да такъ и остался. Хотѣлъ онъ было крикнуть:
— Батюшки свѣты! Надула!… но и этого языкъ его не былъ въ состояніи выговорить.
Король и королева не могли видѣть нежданную гостью. Могъ видѣть ее одинъ Гомесъ — и поэтому они не могли себѣ объяснить, что сдѣлалось вдругъ съ докторомъ.
— Ахъ, анаѳема! закричалъ, наконецъ Гомесъ, забывая всякое приличіе. — За что же ты меня, анаѳема, погубила? Не лѣзь я въ доктора — не быть бы мнѣ и казнену!
Король выпучилъ глаза на Гомеса — и смекнувъ, что докторъ, можетъ быть, съ ума спятилъ, отскочилъ отъ постели сына въ уголъ; королева прыгнула въ другой уголъ… А Смерть будто тоже испугалась, тоже отскочила, да за королемъ. И стоитъ около него — глазомъ не моргнетъ, проклятая; будто не ея дѣло.
Гомесъ поглядѣлъ-поглядѣлъ, да и треснулъ себя по лбу.
— Вотъ оно что! Эка я тетеря! сообразилъ онъ про себя. — Ну, хорошо! Спасибо Смерти. Сразу прославлюсь. Вишь штука-то какая!..
Видя, что докторъ успокоился, король и королева опять подсѣли къ сыну, а Смерть опять за королемъ — и еще ближе, чуть не на спинѣ у него сидитъ.
— Ваше королевское величество! заговорилъ Гомесъ важно. — Вамъ бы лечь въ постель. Вы нездоровы.
— Что ты! Христосъ съ тобой! говоритъ король. — Типунъ тебѣ на языкъ.