А Экла не замечала растущего напряжения. Смеясь, она переговаривалась с Анной, которая расцвела от внимания к собственной персоне. Вынужденная кротко блюсти семейный быт, она смогла наконец отвлечься от повседневных тягот.
– Это, конечно, не мое дело, но позвольте полюбопытствовать…- вкрадчиво начал глава семьи, кивая в сторону Даниэля. – Давеча я заметил, что вы хромаете. С вами что-то приключилось?
– Мне не хотелось бы говорить об этом, – сказал Даниэль.
Уклончивый ответ только подогрел любопытство хозяев. Супруги переглянулись, а Эйприл, уловив недоумение родителей, переняла эстафету атаки у отца:
– Интересно, что это было за несчастье, о котором вы не хотите рассказывать? – ехидно заметила девочка. – Вы упали с лестницы? Или с дерева? А! Точно! Вы упали с кровати!
Юноша вспыхнул, но больше него побагровела госпожа Суаль. Теперь ее зеленые глаза метали молнии.
– Бога ради простите мою дочь, – пролепетала Анна, тронув Даниэля за плечо. – Она сама не смыслит, что болтает.
В прищуренных глазах девочки не наблюдалось и тени раскаяния. В любом случае извиняться было поздно – Экла уже воспылала праведным гневом. Оскорбление друга задело ее за живое.
– Думаю, падение с кровати обошлось бы Даниэлю дороже, – звенящим голосом возразила она. – А так это был сущий пустяк. Подумаешь – автокатастрофа. Человек два года не мог ходить!
Повисло тягостное молчание. Не вынеся осуждающих взглядов, девочка порывисто вскочила из-за стола.
– А пошли вы!.. – с ненавистью крикнула она и умчалась, словно непокорный ветер. Так Эйприл поступала всегда, если не находила сказать ничего более остроумного.
– У, бешеная, – лениво пробормотал Роб и обыденным жестом поднял стакан вина. – Выпьем! Мерзавка. Что с нее взять?!
С тяжелым чувством гости последовали совету хозяина. От того, что перед ними во всей своей неприглядной форме обнажились проблемы семьи, им меньше всего сейчас хотелось пить и веселиться, но Роб произносил тосты снова и снова.
Спустя полчаса об инциденте забыли. Вконец охмелевший фермер вплотную подсел к Экле, чтобы, не обращая внимания на Анну и Даниэля, горячо что-то шептать ей на ухо. Порой Экла вспыхивала, порой заливалась громким смехом, порой смятенно опускала взор, а когда медвежья рука родственника накрыла ее колено, она не нашла в себе мужества на то, чтобы ее убрать. Экла выглядела уставшей. Хмельные бредни грубого человека, его красное лицо, отупелый взгляд и отвратительный перегар – всё это окончательно лишило ее сил. Она кивала в ответ, а фермер пуще распалялся. Речь шла о давней мечте Роба. Земля, отданная в его пользование, принадлежала сельскохозяйственной компании, которой он обязывался ежегодно выплачивать долю от стоимости собранного урожая. Постоянные выплаты изнуряли его. Зачастую он работал себе в убыток, мечтая однажды стать полноправным хозяином своего надела. Но для того, чтобы выкупить участок, нужны были деньги, которых Пэмбертон не имел. Его прибыль расходилась на нужды семьи, оплату долгов и налогов, а также выплаты наемным рабочим. В пьяном угаре Роберт жаловался Экле на несчастную судьбу и откровенно клянчил денег, чего бы никогда не сделал в трезвом рассудке. Он то и дело бесцеремонно хватал женщину за плечи, перебивал ее, заваливался на нее всем своим весом… Глядя на это, Даниэль содрогался от ярости. Он сам не понимал, почему не выносит присутствия здоровяка рядом с Эклой, но уж точно знал, что, имей он побольше сил, то не раздумывая вздул бы пьяного нахала. А так Даниэлю оставалось сжимать под столом кулаки и ждать окончания пытки. Раньше, бывало, мужчины при нем обнимали его законную жену и он относился к этому спокойно; Джой была ему безразлична, но Экла…
Наконец начали убирать со стола. Ужин был кончен. Даниэль едва дождался минуты, когда остался с Эклой наедине.
– Подумать только! – сказала она, когда они рука об руку вышли из гостиной. – Анна всего на год старше меня, а у нее уже взрослая дочь! Пусть моя троюродная сестра рано вышла замуж, всё же это немыслимо!
Даниэль угрюмо молчал. Он не понимал, почему мысль о поведении Роберта жжет его каленым железом.
– Я не хочу, чтобы он тебя лапал! – вдруг выпалил Элинт.
Экла так устала за прошедший день, что не нашла в себе сил удивиться перемене, случившейся с Даниэлем. Прежде он был, как говорят, «не рыба не мясо»; теперь же его брови свирепо сдвинулись, глаза ревниво блестели.
– Он больше не будет, – счастливо засмеялась она и приобняла друга за плечи. – В любом случае мне приятно…
– Что «приятно»?! – с обидой вскинулся юноша, думая, что ее слова относятся к Роберту.
– Дэни! – Она погрозила ему пальцем. – Иногда женщинам приятно, когда их ревнуют. Что ж, ты в праве ревновать. Более того, ты можешь закатить мне сцену на глазах у всех. Пока ты впереди. Пока ты играешь свою роль правдоподобней. Но что будет потом? Потом, так и знай, я наверстаю упущенное!
9
Существуют люди, которые отказываются взрослеть с годами. Которые с легкостью пускаются в рисковые авантюры, которые не забегают вперед, а живут насущной минутой, которые готовы довериться первому встречному. Именно к такому типу относилась Экла. Сейчас она уютно сидела в постели, и рассветные лучи, только начинающие пробиваться сквозь зашторенные окна, призрачно скользили по ее обнаженным плечам. Тонкая кружевная сорочка открывала взгляду несомненные достоинства ее упругого, подтянутого тела; золотистые завитки волос наконец-то вольно струились, окутывая шею. Женщина держала на коленях блокнот в обтянутой красным бархатом обложке и что-то записывала в него, периодически грызя карандаш, когда задумывалась о чем-то. Она была всецело погружена в свои мысли. Иногда ее лицо расцветало улыбкой, иногда хмурилось, иногда – делалось непроницаемым. Но до чего же приятно было наблюдать со стороны столь непосредственное создание!
Такой Даниэль видел Эклу в их первое совместное утро на ферме, пока притворялся спящим, лежа на своей половине кровати. Кровать была достаточно просторной для того, чтобы двое могли расположиться там, не стесняя друг друга. Даниэль и Экла были настолько наивны и чисты в своих мечтах, что даже не подумали о чем-то запретном.
Однако притворство Даниэля не могло долго скрываться от Эклы. Когда она резко бросила на него взгляд, он не успел снова закрыть глаза.
– Ага! Попался! Тут, между прочим, я пишу о тебе, – уже серьезно добавила она, понизив голос. – Но это мои личные записи, – предупредила она, словно опасаясь его просьбы.
Экла еще некоторое время повертела в руках карандаш, после чего решительно отложила дневник в сторону и полностью посвятила себя созерцанию друга. Ее лицо теперь казалось как никогда счастливым и расслабленным, большие выразительные глаза матово светились.
– Так интересней жить: выдумывать то, чего никогда не было и, наверное, никогда не будет, – сказала Экла. – Мы знакомы пару дней; я, можно сказать, похитила тебя из-под носа у старого Рэмбла, и вот уже сейчас мы живем здесь под видом добропорядочных супругов. Забавно!
Даниэль смотрел на нее со скрытой грустью. Напоминание об учиненной подлости, о людях, оставленных в глупом положении, о собственной безрассудности – вгоняло его в тоску. К сожалению, это всего лишь праздная выдумка, которая рано или поздно сменится реальностью. Мимолетный сон, фантазия! На самом же деле они совсем чужие друг другу… А Даниэль хотел быть Экле если не мужем, то хотя бы тем, кому дозволяется каждый день находиться рядом с ней, в ком она могла бы нуждаться: слугой, шофером, мальчиком на побегушках – лишь бы не возвращаться под опеку Джоанны.
– Они нам поверили, – тихо заметил он.
– Еще бы! Вчера за ужином твои ревнивые взгляды убедили бы кого угодно! – беспечно отозвалась Экла. – Продолжай в том же духе: побольше ревнуй меня… Мы можем сделать тебя, к примеру, компаньоном моего покойного отца. Твою хромоту можно преподнести в виде геройского поступка. Анна и Роберт будут в восторге, они зауважают тебя! Да мы можем выдумывать что угодно и жить так, как нам вздумается!