Единогласные обвинения заставили старика стушеваться. Пунцовый от волнения, он неловко отирал пот со лба и растерянно переводил сверкающие из-под очков глаза с хозяйки на ее мужа. Поистине, если на свете существуют люди, напрочь отрешенные от проблем, то Даниэль Элинт из их числа. Молодой человек по-прежнему благодушно улыбался, как улыбаются дети, слушая интересный рассказ. Казалось, он один из всех присутствующих доволен жизнью. Он, обиженный судьбою страдалец! Приветливая улыбка не сходила с его лица; он был здесь, но в то же время мыслями вращался в потустороннем мире.
Джоанна была противоположностью мужа. Категоричная и смелая, подвижная и живая, рассудительная и беспринципная, она неслась по жизни в круговороте мелочных хлопот, в коих усматривала свой подвиг.
И Рэмбл впервые пожалел, что пришел сюда с просьбой. Он, старый холостяк, меньше всего умеющий разбираться в характерах, действительно не подозревал, какие это может повлечь за собой проблемы.
– Я не знаю, – наконец приглушенно вымолвил гость, – я видел Эклу всего однажды. Тогда она была очаровательным пятилетним ребенком. Веселой босоногой девчушкой с пушистыми хвостиками… Хихикая, она украдкой дергала меня за край пальто, а потом пряталась за дверью… Сейчас я не располагаю даже фотографией. Имеется только письмо, но почерк вам ничего не скажет.
Тем временем к Джоанне вернулся ее «боевой настрой», она снова сделалась решительна и непоколебима.
– В любом случае мы окажем этой особе достойный прием, – объявила госпожа Элинт. – Мы организуем настоящий праздник в честь ее приезда. Думаю, ресторация «Три камелии» подойдет. Там поистине родственная атмосфера. В такой даже чужестранец почувствует себя как дома. Помимо вас и меня для теплоты компании можно пригласить Аманду и Ботвиля…
– Нет-нет. Сутолока ни к чему. Я пойду на встречу один, вас же попрошу всё как следует устроить. Пятого дня в девятнадцать тридцать.
– Как скажете. – Джой пожала плечами.
То, как Рэмбл сначала преподнёс «живую» идею, а потом всё отменил, слегка обескуражило Джоанну. Наверное, радеющий за честное имя джентльмен попросту испугался дурной славы в случае, если его Экла и в самом деле окажется мегерой, готовой бросаться пончиками во всех неугодных. И в правду, он ведь совсем не знает ее! Пара вежливых писем, поздравительная открытка и телеграмма с датой прибытия. Рэмбл не представлял себе ни ее лица, ни нрава, ни привычек. Одно имя – отрывистое, с оттенком французской фривольности, – рисовало капризную куртизанку с багажом амбиций. Нет, уж лучше он отправится на эту встречу один, чтобы принять на себя возможный удар.
Экла Суаль. Фамилия добавляла ее имени малость изящества. «Экла годится мне в дочери, – примирительно подумал Рэмбл. – Она одинока так же, как и я. Возможно, мы сумеем понять друг друга».
Он уже достиг середины застекленной галереи, как вдруг услышал позади себя знакомый скрип инвалидного кресла. Никогда Даниэль Элинт не выглядел так возбужденно. Лихорадочным движением рук он вращал тугие колеса. Его лицо пылало, а от обычной умиротворенности не осталось и следа.
– Господин Рэмбл! Постойте!
Хоть старик уже остановился около двери, ведущей в холл, юноша продолжал отчаянно спешить, словно ожидание стоило денег. Раскрасневшийся, взлохмаченный, с закушенными от натуги губами, он цеплялся головой за ветви пальм и выглядел так жалко, что Рэмбл не выдержал:
– Даниэль, успокойтесь, говорите! Я располагаю временем для обстоятельного разговора.
Но тот как будто не слышал. Волнение побуждало его снова и снова толкать свою коляску; она остановилась лишь тогда, когда ее колеса почти коснулись ног господина Рэмбла. Элинт поднял глаза.
– Простите, я недолго задержу вас, – смятенно пролепетал он, испуганно оглядываясь назад – туда, откуда еще доносился голос Джой. – Она не должна слышать: ей не понравится то, что я вам скажу…
Ну конечно! Рэмбл догадывался, что Джоанна имеет над мужем колоссальную власть; в ее присутствии он был вынужден сдерживать свои настоящие чувства. С трудом верилось, что тот спокойный, довольный жизнью юноша и этот взбудораженный человек – одно лицо, почти в одну минуту. Зная Джоанну, Даниэль терпеливо ждал возможности побыть с гостем один на один, и вот наконец его тайное желание осуществилось. Можно себе представить, сколько воли потребовалось на то, чтобы в присутствии жены ничем себя не выдать.
Элинт жестом велел гостю наклониться и торопливо зашептал, чтобы не потерять ни секунды:
– На прошлой неделе, когда Джой была в отъезде, я тренировался… Я делал попытки… Мне удалось пройти эту галерею от начала до конца. Самому! Без чьей-либо помощи! Представляете?! Я снова могу ходить – пришло время по-настоящему испробовать свои силы! Но Джой… Я не в праве ее упрекать, ведь она желает мне счастья! Но порой ее забота загоняет меня в тупик, лишает терпения. Она просто не оставляет мне выхода! Уж лучше действовать самому… Когда я действительно окрепну, это будет для нее приятным сюрпризом.
Молодой человек говорил много и быстро, едва успевая переводить дыхание. Чистая, благородная целеустремленность делала ему честь. Рэмбл больше зауважал Элинта, однако в своей наивной мечтательности тот не ведал, насколько опасна может быть его самостоятельность. Именно этого опасалась Джоанна!
– Я очень рад за вас, но… чем, собственно, я могу быть вам полезен? – виновато спросил Рэмбл.
Юноша порывисто вскинул на него свои бездонно-синие глаза, под немигающим взглядом которых старик совершенно терялся.
– Я не попрошу много. Я вовсе никогда ничего у вас не просил… Мне не в радость навязываться и создавать проблемы, но… Я больше не могу! Не могу сносить заточение, где все по тайному сговору стремятся к чему-то меня принудить! Я хочу быть личностью, а не игрушкой! Помогите мне. Помогите вырваться отсюда!
Он произнес эту речь надломлено и горько, но сколько отчаяния прозвучало в его просьбе! Рэмбл не мог отказать. Его старчески обостренные чувства мгновенно выдали ответ: ради благополучия «мальчика» он готов на любой подвиг.
– Говорите: что я должен сделать? Что облегчит ваши муки? – спросил Рэмбл.
– Возьмите меня с собой на вашу встречу, – последовал четкий, заранее приготовленный ответ.
– И только?! – Рэмбл ждал чего-то значительного, что могло бы кардинально изменить жизнь Даниэля, и мелочная просьба, проникнутая всё тем же наивным романтизмом, порядком его разочаровала.
Ничуть не смущаясь, Элинт повторил:
– Господин Рэмбл, я так давно не был в обществе! Мне бы хотелось вновь понаблюдать счастливых людей, послушать музыку, окунуться в мир, в который для меня закрыты двери… Да, раньше мне частенько приходилось слышать в свой адрес насмешки; порой они были очень обидны, – но тогда я жил, понимаете? Жил, а не существовал. Джой желает сделать всё как лучше, она оберегает меня от посторонних, но я больше не хочу этого унизительного покровительства!
– Понимаю, – пробормотал сконфуженный Рэмбл, – только сомневаюсь, что это пойдет на пользу вашей впечатлительной натуре… Я еще не сказал, что Экла очень богата. От отца к ней перешла мебельная фабрика, конезавод, яхт-клуб. Кроме того, она владеет акциями крупнейших компаний. Поверьте мне, Даниэль: ворочать такими деньгами и оставаться одной – на это нужны серьезные причины. Подозреваю, что с годами у девчушки выработался скверный характер.
Даниэль был неумолим:
– Мне всё равно, какая она! Чтобы не стеснять вас, я вовсе могу отсесть за другой столик. И потом… вы же знаете – я не боюсь насмешек, пусть даже теперь их станет втрое больше!
Рэмбл долго не мигая смотрел на своего собеседника. Фанатичное нетерпение, присущее впечатлительным людям, не знало обратного хода. Безвольный юноша теперь страстно хотел хоть в чем-то настоять на своем, и Рэмбл его, как ни странно, понял.
– Хорошо. Я же обещал, что выполню любую вашу просьбу, а это ведь сущий пустяк!
Даниэль напряженно кивнул. На том они распрощались. Всё то время, пока старик шел к выходу, он каждой клеточкой спины ощущал на себе молящий взгляд. Элинт заслуживал понимания как никто другой, ибо его рабское положение было унизительным для мужчины.