Сравнивая поведение «свирепых» яномамо с мирной жизнью трио в селении Алалападу, видишь огромную разницу. Агрессивные общины яномамо явно стали такими после того, как бывшие кочевники перешли на оседлый образ жизни и численность групп возросла с пятнадцати-двадцати до ста пятидесяти — двухсот человек. Такой рост сам по себе оказался пагубным для прежних норм поведения».
Вместе с тем Ян Линдблад обнаружил не только свойства замечательного наблюдателя природы и людей, но и прекрасного метафизика.
«Погружаясь в пучину времени, не рассчитывайте на хорошую видимость. Если мы ограничимся констатацией фактов на основе чётких доказательств, далеко не продвинемся. А, опираясь на косвенные улики, поневоле приходится оперировать догадками и предположениями. Никуда не денешься от того, что проводимые ныне с применением всё более совершенной техники энергичные исследования — колосс на глиняных ногах по той простой причине, что «доказательства» слишком малочисленны и не поддаются однозначному толкованию…
Весьма трудно делать надёжные выводы при оценке костного материала, если таковой вообще существует. Дело в том, что в ряду окаменелостей гоминидов (человекообразных) зияет громадный пробел размером в четыре миллиона лет, где мы располагаем весьма смутными следами в виде осколков, которые уместятся в хорошем спичечном коробке.
Как ни странно, человек, даже строго приверженный науке, не расположен изменять своё представление о …человеке. Что почитатели Библии не склонны подвергать сомнению священные и неприкосновенные тексты двухтысячелетней давности, понятно, но готовность науки держаться избитой колеи частенько служила серьёзной помехой для расширения горизонтов познания…
Вероятно, так называемые «всезнайки» не замедлят указать на кричащие ошибки в моих суждениях. Заметьте — на свет выдающейся новой мысли всегда слеталось множество критически настроенных всезнаек, которые выглядели жалкими мотыльками, когда свежая гипотеза в конце концов обретала признание. Вспоминаются слова уважаемого физика, американца Фридома Дойсона: «Предположения, на первый взгляд не кажущиеся сумасбродными, ныне обречены на крах».
Совершенно неожиданно Я. Линдблад перемещает своё внимание на проблемы перинатальной психологии, столь тесно связанных с развитием человека. Оказывается, достижения отечественного учёного Чарковского ему тоже знакомы: «У Чарковского рождённые в воде дети продолжали днём находиться в надёжной жидкой среде вместе с матерью. Очень скоро младенцы начинали самостоятельно плавать… Чарковский считает, что помимо чисто физических преимуществ, тренировки в воде явно способствуют развитию интеллекта детей. Думаю, что в этом что-то есть. Возможно, произвольные плавательные движения адекватно включают и стимулируют умственные процессы, которые многие ошибочно полагают не зависящими от мышечной активности».
Ян Линдблад умеет обобщать не только свои труды, но и достижения смежных дисциплин, которые также будут здесь уместны.
«Развитие черепа и мозга — вот главные факторы, которые определят изменение линии гоминидов. А на это потребуется время.
При раскопках под Ниццей на юге Франции обнаружен след нашего родича Homo erectus, жившего четыреста тысяч лет назад.
Когда в 1856 году, то есть до опубликования труда Дарвина, в Неандертале под Дюссельдорфом обнаружили необычный череп и непривычной формы бедренную кость, некоторые исследователи заключили, что этот череп принадлежал «патологическому идиоту», а кривая бедренная кость — монгольскому казаку из конных отрядов, преследовавших армию Наполеона в 1814 году… Лишь в 1902 году было признано, что рисунки выполнены около тридцати пяти тысяч лет назад представителями нашего вида Homo sapiens sapiens, так называемыми кроманьонцами. Находка четырёх скелетов в 1868 году на холме Кро-Маньон в юго-западной Франции вызвала широкий интерес и содействовала раскопкам по всей Европе. Всего в Испании, Франции и Италии обнаружено около двухсот пещер с древними изображениями.
Старт «обезьяны-убийцы» нетрудно себе представить. Как мы видели, съедобно всё, что можно убить. А способом убийства, скорее всего, был сильный удар достаточно длинной палкой, дубинкой. Кто-нибудь возразит: как можно изготовить дубинку без острого инструмента? Но если акурио обтачивают зубами топорище, то для австралопитеков с их огромными зубищами обработать дерево было пустяковым делом.
Насколько я понимаю, начало новому образу жизни линии гоминидов положил смертельный удар….
Что же определило развитие всё более крупного и специализированного мозга у низших предшественников? Можно уверенно ответить: причиной послужил меняющийся пищевой рацион, когда понадобилось осваивать новый способ добывания пищи — охоту.