Мари поперхнулась, сдавленно извинилась и выскочила из гостиной, едва не сбив с ног Тамару, которая появилась (наконец-то!) с такой естественностью и грацией, словно это она, а не две светские лошади, была хозяйкой дома.
— Арт, это слишком, — заметила она.
— Что вы, что вы! — кисло возразила Натали. — Тамара, ваш кавалер необычайно интересный собеседник. Для человека своего происхождения он весьма оригинален…
Он решил отбить выпад.
— Кстати, мадемуазель, вы знаете, кто может считаться гражданином Непала?
— Нет, сударь…
— Любой, кто был зачат непальцем и непалкой.
Оставив Натали переваривать это пикантное сообщение, они покинули особняк. На выходе Верещагин слегка получил между лопаток.
— Вот тебе, — сказала Тамара, — Чтоб не задирался. Скажи, зачем тебе это понадобилось?
— Ненавижу безразличные расспросы. Месснеру за это хоть деньги платят…
— Сегодня они расскажут моей матери, какой ты солдафон. А завтра я по телефону в очередной раз услышу от нее, что ты мне не пара.
— Но ты же ей не поверишь…
— А какого черта? Если человек не умеет себя вести в приличном доме…
— Виноват, вашбла-ародь! Больше не повторится, вашбла-ародь!
— Когда ты начинаешь бравировать своим плебейством, ты просто ужасен.
Она поймала себя на том, что начинает испытывать раздражение уже в самом начале вечера — боже мой, а ведь только что была до умопомрачения рада его звонку и его появлению! Раздражение выплеснулось в вопросе:
— Ну, что у нас сегодня? Ужин во французском ресторане и ночь в мотеле? Ужин в китайском ресторане и ночь на яхте твоего друга? Ужин в турецком ресторане и ночь в твоей квартире?
— Не угадала. Ужин, для начала, в «Пьеро». А где ночь — увидишь.
— После ужина в «Пьеро» ночь можно провести только на заднем сиденье твоего «хайлендера». Тебе не кажется, что мы немножко не в том возрасте, чтоб тискаться на заднем сиденье автомобиля?
— С тобой я готов тискаться где угодно. Скажешь на заднем сиденье — будем на заднем сиденье.
— Не сомневаюсь. И все-таки, где ты взял деньги на «Пьеро»?
— В тумбочке.
— ???
— Это советский анекдот. «Где ты берешь деньги? — В тумбочке. — А кто их туда кладет? — Моя жена. — А кто ей дает деньги? — Я. — А где ты берешь деньги? — В тумбочке.»
Она сдержанно посмеялась:
— Ну, а все-таки?
— Я снял все со своего счета.
— Ты с ума сошел?
— Я подумал — зачем советскому человеку счет в крымских рублях?
— А, перестань! Деньги бы обменяли по курсу, а так мы их проедим.
— Лучше их проесть, чем поменять по советскому курсу.
С этими словами они свернули в переулок Малый Арбат, ведущий к набережной Нахимова — и тем самым пересекли границу самого фешенебельного и дорогого района Севастополя.
Теперь представьте себе кафе «Пьеро» — полуподвал в двухэтажном особнячке на набережной, простая, почти незаметная вывеска — стилизация под «серебряный век», трагический черно-белый овал — лицо грустного клоуна, и вечер, упоительный севастопольский вечер…
Сроду Вертинский не бывал и не певал в этом кафе-шантане, но ушлые стилисты-рекламщики так много усилий приложили к тому, чтоб уверить в обратном туристов и местных, что в «Пьеро» народ валил валом, несмотря на космические цены. Денег в этом году севастопольцы не считали — к чему экономить бесполезные «тичи», когда вот-вот нагрянет Красная Армия, и принесет, кроме всего прочего, советский рубль — самую твердую в мире валюту, официальный курс которой не меняется вот уже двадцать лет!
Поэтому «Пьеро» был забит под завязку, и не закажи Артем столик заранее, свободного места они бы не нашли.
Тамара была здесь в первый раз. Это кафе-шантан находилось на верхнем пределе ее финансовых возможностей, и подбиралось к верхнему пределу финансовых возможностей Артема. Говорили, что получить здесь после легкого ужина с десертом счет на миллион — обычное дело. Она села за столик и начала оглядывать стены, украшенные афишами и фотографиями Вертинского.
— С ума сойти! Он здесь выступал?
— Ни разу.
— Откуда ты знаешь?
— Просветил Гия Берлиани. В те годы этот бульвар еще не был построен. Вертинский действительно жил какое-то время в Севастополе, но тот дом был разрушен во время реконструкции.