Элегантные. Великолепные.
— Потрясающий выбор, — одобрила женщина, подходя к букету, она достала его, и я увидела, что стебли опоясывала широкая лента из органзы цвета слоновой кости, завязанная большим бантом. Повернувшись, она протянула его мне, я его приняла, и она объявила:
— Сто пятьдесят долларов.
Бог ты мой. Сто пятьдесят долларов? Роз было много, вероятно, дюжины две, а может, и больше, они были великолепны, каждая — само совершенство, и все же.
Я уставилась на букет, бормоча:
— Э-м…
— Берем, — пророкотал Уокер, и моя голова дернулась в его сторону.
– Ты не... — начала я.
Его взгляд опустился на меня. Я замолчала.
— Будет сделано, голубки, — прощебетала женщина.
— Фото, — заявил Уокер, и я перевела взгляд с него на сияющую женщину.
— Пять на семь или восемь на десять? — спросила она.
— Оба. И то и другое, — ответил он.
— Без проблем, — заявила она. — Что-нибудь еще? Конфетти? — Она снова повела рукой, как в телевикторине, указывая на коробочки с конфетти позади себя, но, не сводя глаз с моего платья. — Есть розовые.
— Нет, — твердо сказал Уокер, она прикусила губу, и тут вступила я.
— Мой парень не любитель конфетти.
И я знала, что это правда. Чуть раньше он вернулся в гостиничный номер, пока я была в ванной, готовясь к большому событию. Когда я вышла, он едва на меня взглянул, хотя я уложила волосы, накрасилась и надела платье (но не обувь), просто прошел мимо в ванную, сказав:
— Жду доставку. Прими ее. Дай на чай. Коробки на кровати для тебя, — и исчез в ванной.
Никакого «Дорогая, ты выглядишь потрясающе», чего я не ожидала, но в его глазах ничего даже не промелькнуло. Ничего. Платье выглядело фантастически, сидело так, будто было сшито специально для меня, сексуальное, но элегантное, и мне в кои-то веки удалось справиться со своими волосами, и выглядели они потрясающе, но Тай Уокер никак на это все не отреагировал. С таким же успехом я могла быть одета в мешок из-под картошки.
Так что он определенно не любитель конфетти. Меня удивило, что ему понадобились фотографии.
После его исчезновения в ванной, я подошла к коробкам на кровати, но в ту минуту, как я их увидела, в нерешительности замедлила шаг.
Потому что у коробок был очень характерный цвет, и их перевязывали белые, атласные ленты. И их было четыре.
Я села на кровать и медленно открыла первую, понимая, что мне трудно дышать.
Набор сережек. Бриллианты в форме цветка. Великолепные. Не громоздкие. Блеск и дизайн говорили все. Тот факт, что застежка завинчивалась, свидетельствовал о том, насколько дорого они стоили. Вам бы не хотелось потерять эти серьги из-за расстегнувшейся застежки.
Во второй коробке лежало ожерелье — изящная цепочка из белого золота с россыпью бриллиантов в форме цветков в тон сережкам. Кулон больше сережек, он выделялся, но не бросался в глаза.
В третьей — бриллиантовый браслет из тех же цветочных гроздьев. Необыкновенный и, должно быть, в пять раз дороже сережек и ожерелья, потому что все бриллианты соединялись толстыми звеньями из белого золота.
Я надела сережки и ожерелье, но с браслетом не справилась, застегнуть его одной рукой было слишком трудно.
Затем я повернулась к последней коробочке.
О ее содержимом я догадалась по размеру. И, открыв, поняла, что не ошиблась.
Бриллиантовое обручальное кольцо, огранка достойная принцессы, камень даже близко не был маленьким, белое золото, бриллиант выступал над ведущим к нему двойным рядом множества гораздо меньших по размеру бриллиантов, но их было очень много.
Я уставилась на кольцо, думая, что Тай Уокер со всей серьезностью подошел к делу.
Взяв его, я задержала дыхание, полностью перестала дышать, когда оно застряло у костяшки пальца, глубоко вздохнула, запаниковав, что окажется слишком мало, а затем оно скользнуло по костяшке вниз, уютно строившись у основания пальца. Ни за что не спадет. Село идеально.
— Черт, — прошептала я, уставившись на прекрасное кольцо, чертовски здорово смотревшееся на моем пальце.
Затем раздался стук в дверь. Я подскочила, затем поспешила открыть и увидела человека, державшего вешалку с застегнутым на молнию чехлом для одежды, и умудрявшегося держать четыре коробки в другой руке.
— Пошив за час, — объявил он.
Вот так. В Вегасе можно купить все, что угодно.
Улыбнувшись, я его впустила, он поставил коробки на тумбу, повесил вешалку в шкаф, я дала ему десятку, он улыбнулся и поспешил уйти. Я подошла к коробкам — стенки из белого картона, но верх из прозрачного пластика. Я стала их перебирать. Четыре рубашки. Одна темно-серая, одна темно-лавандовая, одна темно-синяя и последняя — серо-голубая.