Скоро там начнется еще один ряд, или он может перейти на противоположную стену, и ему это нравилось, ему нравился декор, в основе которого уют и семья, он любил дом, который его жена создала для них.
В последний раз проверив наружные двери, убедившись, что они заперты, Тай включил сигнализацию и направился к лестнице.
Но замер, увидев сидящую на середине лестницы темную фигуру.
Элла.
Он почувствовал в темноте ее взгляд и посмотрел на нее.
Она молчала.
И он тоже.
Потом она прошептала:
— Я люблю тебя, Тай.
Это был первый раз, когда Элла сказала ему эти слова, даже после всех лет, когда она поступками показывала ему свое отношение, Боже, это было чертовски приятно.
— Я тоже, — пророкотал он хрипло.
Он увидел, как силуэт ее головы кивнул, потом она встала, поднялась по лестнице и повернула направо.
Он втянул в себя воздух, затем последовал за ней.
Как и каждый вечер, он заглянул к Лелле и Виви, которые по требованию Лекси делили комнату. Она хотела, чтобы они росли вместе, как Бесси и Хани. Хотела, чтобы они вели девчачьи беседы по ночам. Хотела, чтобы они были сплоченными.
Она получила то, что хотела. Тай не стал спорить. Не было никакой причины, ее мотивы были здравыми.
Обе его девочки сладко спали. Ничего удивительного. У них был насыщенный день.
Затем тихо, потому что Элла, Бесс, Роланд, Хани и Зандер остались у них, он пошел к жене.
Едва он успел закрыть двери, как она посмотрела на него со своего места на кровати, где сидела со скрещенными ногами, и заявила:
— Ответ — «да».
Тай остановился и уставился на нее.
— Сэм позвонил тебе раньше меня.
Она вскинула руки и приглушенно воскликнула:
— Гавайи!
Иисусе. Его жена чудачка.
Он подошел к краю кровати, безуспешно пытаясь не позволять боли от вида шрама, портившего ее темную, изогнутую бровь с левой стороны, проникнуть в сердце. Днем он мог не обращать на него внимания. Но ночью, когда весь остальной мир исчезал, и оставались только он и Лекс в их комнате, в их постели, он ничего не мог с собой поделать. Шрам стал постоянным напоминанием о том дне, когда он несколько мучительных часов жил с вероятностью того, что может ее потерять, у него никогда не было бы Лелл или Виви, — чего он никак не мог игнорировать.
Шрам не был идентичен его шраму, он располагался ближе к внешнему краю, в то время как у Тая был посередине. Он не возражал против одинаковых футболок «Команда Уокера» (теперь они было у обеих его дочерей, и дочки и жена часто их носили, свои он носил только в спортзале).
Но он возражал против почти одинаковых шрамов.
Это так глубоко проникло ему в душу, что он, в конце концов, поговорил об этом с Тейтом, учитывая, что у Лори был шрам после того, как ее порезал серийный убийца, и Тейту приходилось видеть ублюдка каждый день. У Тейта нашлись мудрые слова, они помогли, но недостаточно.
Так что, в конечном итоге, Таю пришлось смириться и напомнить себе, что она в их спальне, в их постели, их дочери дальше по коридору, а теперь его, — Господи, благослови, — сын у нее в животе. Лекс пережила кошмар и убила человека, чтобы выжить и спасти его от одинокой, потерянной жизни, которую вел Туку.
И он вполне мог с этим смириться.
Но он чертовски желал, чтобы в один из множества разов, проведя большим пальцем по этому шраму, после того, как кончит, он сотворит чудо, и шрам исчезнет.
Пока этого не произошло, но он не прекращал попыток.
Он добрался до края кровати и упер руки в бока. Лекси подалась вперед и на четвереньках подползла к нему. Наблюдая за ней, его член начал твердеть, и продолжал делать это, когда она добралась до него, встала на колени, скользнула руками вверх по его груди и прижалась к нему.
— Ник уже отпустил меня, — заявила она.
— Полагаю ваши разговоры с Сэмом за моей спиной, — причина, по которой мне стоит разозлиться.
Она склонила голову набок, ее губы дрогнули, и она спросила:
— Почему?
— Э-э… Лекс, вы с Сэмом играете со мной, — сообщил он.
— Да, чтобы ты мог ободрать до нитки старых зануд, которые, как слышал Сэм, произносили слово на букву «н», — ответила она. — Оно того стоит.
И вот оно. Все исчезло. Какую бы рану он не оставил после того, как разорвал ее на части пять лет назад, она не просто зажила. Она исчезла. Он понял это по тому, что Лекси, не моргнув, разыграла его. Никакого сомнения. Она знала, что он не сделает ничего, ни единой вещи, чтобы навредить тому, что у них есть.