Она моргнула, и до меня дошло, что это было самое длинное, что он сказал (так как во время часовой поездки от тюрьмы до закусочной мы вообще не разговаривали), а еще до меня дошло, что он, возможно, и не знал никаких глаголов, так как до сих пор не произнес ни одного, кроме того, когда сказал, что вышел, но даже при этом, он использовал только два слова.
Потом она посмотрела на меня.
— Я пока не знаю, что хочу, но диетическая кола была бы кстати. Я взгляну на меню. Но было бы хорошо, если вы сможете принести моему приятелю его заказ, — сказала я ей. — Он, эм… голоден, — закончила я, указывая на очевидное, так как он заказал достаточно, чтобы накормить четверых.
— У нас только диетическая пепси, — прошептала она, в ее шепоте слышалась дрожь страха, будто если я не получу колу, это приведет Уокера в ярость, кровавые последствия которой станут достоянием новостей.
— Пойдет. — Я снова ей улыбнулась.
Она кивнула и поспешила прочь.
Я перевела взгляд на Уокера. Он смотрел в окно.
Потом посмотрела в меню.
Сначала официантка принесла кофе, и я заказала сэндвич с тунцом и расплавленным сыром и картошку фри. Она вернулась с пепси. И пока мой сэндвич готовился, принесла его блюда. Наконец, она подала мне сэндвич.
К этому времени Уокер почти покончил с едой.
И, замечу, за все это время он не проронил ни слова.
Жуя жареную картошку, я решила, что пришло время смириться и попытаться завязать разговор, хотя бы для того, чтобы узнать, что дальше.
— Вкусно? — размышляя, как бы с ним поладить, спросила я, когда он запихнул оладью в рот.
Его взгляд остановился на мне.
Чего он не сделал, так это не заговорил. Он просто жевал и глотал, вонзая вилку в оладьи, а, проглотив, запихивал следующую порцию.
Затем его взгляд скользнул по закусочной и, не вернувшись ко мне, продолжил осматривать все вокруг.
Я попробовала еще раз, решившись на более прямой подход, поскольку, очевидно, этот парень не нуждался в праздной болтовне.
— Итак... э-м… что дальше по плану?
Он снова посмотрел на меня. Затем наколол вилкой сосиску, поднес ее к своим великолепно очерченным губам и откусил половину ровными, очень белыми, чрезвычайно крепкими на вид зубами.
Сделав это, он не ответил.
Поэтому я продолжила попытки.
— Было бы неплохо узнать, э-э... что будем делать, и… куда поедем.
Он доел половинку сосиски.
И снова не ответил.
— Э-м… Тай... — начала я, но он, наконец, заговорил, перебив меня.
— Имя, — пророкотал он.
— Имя? — спросила я в замешательстве.
Его прекрасные глаза не отрывались от меня, но он ничего не объяснял.
— Имеешь в виду мое имя? — спросила я.
И он снова продолжил смотреть на меня, не говоря ни слова.
— Лекси, — ответила я, догадываясь о чем он, и не указывая на то, что я уже ему представилась.
— Полное имя, — сказал он и проткнул еще одну сосиску.
Пока он откусывал половину, я ответила:
— Алекса Энн Берри.
Он прожевал, проглотил.
— Приводы? — спросил он, и я почувствовала, как мои брови сошлись на переносице.
— Что? — спросил я в ответ.
— У тебя есть судимость?
Я удивилась этому вопросу по двум причинам. Во-первых, он произнес свой первый глагол, а я уже убедила себя, что он знает только язык пещерных людей. Во-вторых, вопрос был странный.
— Нет, — ответила я. — Никаких судимостей.
Или, по крайней мере, ни одной, о которой было бы известно. Что я могла сказать? Я была дикой — вот причина, по которой Ронни был моим парнем со средней школы. Только тогда он таким не был. Потом у меня этот период закончился, и начался у него, и он преуспел в этом лучше меня. У меня был привод по малолетству, но это не считалось. Или, так я себе говорила.
Его великолепные глаза прошлись от моей головы до груди и обратно, а затем он слегка наклонил голову в сторону.
— Облава?
— Что? — спросила я в ответ, снова придя в замешательство.
— Тебя схватили во время облавы? Что-то, чего тебе не предъявили.
Я покачала головой, все еще сбитая с толку.
— Облавы на что?
— На проституток, — ответил он, и я выпрямилась.
Тогда-то я поняла, что он принял меня за одну из девочек Шифта.
Я испытывала удачу, но я достаточно разозлилась, чтобы податься вперед и с легким раздраженным шипением прошептать:
— Я не проститутка.
И я не могла поверить, что он об этом спросил. Разве я похожа на проститутку? Нет! А я достаточно их повидала, чтобы знать. Конечно, можно было бы сказать, что мои белая майка и шорты цвета хаки не являли собой писк моды, но они не выглядели как одежда шлюхи. Даже если на мне (очень милые, на мой взгляд) телесного цвета босоножки на платформе (в которых я все равно была порядком ниже его).