12. Расстрел плохих парней
…Занятная четвёрка приблизилась к лагерю маргиналов. Здороваться никто не стал. Жора с грозной развязностью сразу обозначил ориентиры:
— Бомжи. Тема такая. Вчера вечером мусоровоз привёз вам ценную вещь, которая называется «Икона». Без оклада. Немного потемневшая доска из дуба. Я хочу, чтобы вы порылись во вчерашнем мусоре, и нашли её.
— Вот эта?.. — с сожалением спросил Клюев, показывая мафии икону.
— Вы обещали Сумму с несколькими нулями! Вспомните, это я вас сюда привел! — поспешно сказал Фёдор.
— Мы не забыли, чтобы вспоминать, — Люсьен дружелюбно стукнул Фёдора огромным кулаком по затылку.
Жора с пристальной томностью глянул на икону и вскричал:
— Рисунок уже нашли!
Зверь проснулся от вскрика и ударил летящую муху разгневанным хвостом. Муха окочурилась.
Жора глянул и на Клюева. Томность из его глаз сразу иссякла, а пристальность обрела прищур:
— Твоя рожа мне знакома, бомж! — Мафиози вдруг схватился за свой живот и стал плюгаво смеяться. — Чуваки, вкурите тему! Вчера этот бомж приходил в банк Михал Михалыча забрать вклад. Бомж, хранящий деньги в банке! А-ха-ха…
Мордовороты не разделили смех и стояли, как громоздкие великаны посреди люмпеновского молчания. Зверь помочился ленивой мочой на бандюганский ботинок и спрятался за Тому.
Смех стих сам собой. Напускную развязность Жоры смыл природный бздёж:
— Тима и Люсьен, схватите бомжа с доской в руках!
Мордовороты тщательно взяли Клюева под локти. Мафиози легко отнял доску и покровительственно обронил:
— Сейчас ты поедешь с нами, бомж. И я попрошу у Михал Михалыча разрешения самолично отрезать тебе одно половое яйцо. Потом перетрём, и отрежу ещё одно.
— Владелец сего предмета — есть Бог! Иконе надо быть в храме Творца, а не в грязных руках грязных мафиозо! — устами Нацика молвил господин Пафос. — Я ухожу, браты! В Давидову пустынь или просто шляться по свету, — бывший фашист вырвал у Фёдора его металлическую тросточку и пошел прочь. Зверь хотел помахать ему лапкой на прощание, но почему-то завыл.
Семь человек стали реагировать на уход Нацика. Когда реагировать надоело, то Тома ободряюще потрепала Зверя по шёрстке и тот порвал сначала брюки на Жориной заднице, а чуть после и саму задницу.
— Отлепите сукиного сына! — заверещал бандюг, делая пируэты всеми конечностями.
Зверь обиделся на сукиного сына, хотя (надо признать) в словах Жоры была изрядная доля правдивого смысла. Он глубже впился в филейную часть, из-под собачьих клыков сочилась густая темная кровь.
Тима и Люсьен оставили Клюева в покое, и простерли лопаты-руки к Зверю. Каждый из мордоворотов дернул собачье тело к себе. В итоге дворнягу от зада отлепили, при этом порвав напололам. Звериные останки разлетелись по сторонам.
— Я не терплю насилие, но иногда оно необходимо, — Профессор опустил на близстоящего Жору библейский булыжник, и тот упал навзничь с разбитой башкой, не выпуская из рук древнюю доску.
Тома заплакала по Зверю. Громко и навзрыд.
Фёдор ушёл вслед за Нациком. Либо хотел уговорить его вернуться, либо возжелал попроситься в странствие.
Немедленно что-то ярко клацнуло.
— Слыхал? — спросил Тима, нюхая разлитую в воздухе опасность.
— Чё, слыхал? — Люсьен повел бесчувственным носом.
— Щёлкнул затвор, — Тима нервно дернул окровавленными пальцами.
— Какой затвор? — открыл глаза Жора. Кованый приклад сломал ему кадык, а затем прогремела автоматная очередь.
Мордовороты упали на землю. Два горла были ровненько разрезаны пулями.
— Затвор от армейского автомата, — снисходительно подвел ответ-черту Клюев.
Тома неприязненно глянула на дезертира, и отошла искать останки Зверя.
Профессор деловито стал шарить по карманам трупов, в поисках чего-поживиться.
Вернулся Фёдор и настырно попросил:
— Валера, можешь мне отдать свой армейский автомат?
— Могу, — согласился Клюев, отдавая «боевое железо». — Патроны кончились.
Алчность Фёдора была удовлетворена. Он перехватил оружие, гордо приосанился.
Клюев вырвал икону из рук покойника, сдул с неё помоечный срам. И вновь сунул в вещмешок.
13. Говорящий кот
Возле торгового прилавка бесцеремонно сидела старушка и вязала носок. В церковь проник Клюев.
— Здравствуйте, бабка. Поп здесь?
— Я — бабушка Варвара, сопляк.