Варвара посмотрела на городской телефон, но брать трубку поостереглась. Тогда бабушка взяла семисвечник и подкралась к мафиозе сзади… Цели сих действий остались неясны, так как случилось Чудо. Нарисованная правая рука лика Спасителя сжалась в кулачище, размером с лицо Нафани. Сия трёхмерная кувалда вылетела из иконы, и сочно ударила Нафаню в область левого глаза!.. Потом Спаситель улыбнулся и Чудо закончилось.
У Варвары отвисла челюсть до пупа, а семисвечник от зависти согнулся и выпал из обессилевших пальцев бабушки.
Нафаня мученически упал на церковный ковёр. И замер там.
Варвара не зная, что же делать, стала метаться на месте — возле тела бандюгана.
Заявились Амбарыч и Марковна, и с опаской начали наблюдать за метаниями бабушки.
В храме плавала странная тишина. Она наступает всегда, когда случается Чудо… И её лучше не нарушать, по крайней мере, до прихода священника, лучше из настоящих.
Отец Серафим был (и есть) настоящий служитель! И в этом смысле тишине повезло.
Батюшка проявился из алтаря и вперил суровый взгляд в Амбарыча. Марковну сотрясало любопытство, но в стенах храма курица себя сдерживала. Варвара прекратила метания и находилась в пассивном ахере.
Таким образом, четверо возвышались кружком над телом Нафани, валяющемся на полу.
— Опять ты, Амбарыч, вогнал в чужую плоть Святого Духа, с помощью физической силы!? — пожурил батюшка.
— Отец Серафим, я не при чём! Да, этот мужик в албанском пиджаке — богохульник, и я хотел ему навалять! Но…
— Ты в каждом видишь богохульника! — сурово перебил батюшка. — Тебе нужно было жить во времена инквизиции! Христос учит — люби ближнего. А ты, кобелий отпрыск!?
Амбарыч широко перекрестился на геройскую икону:
— Истинный крест! Отец Серафим, я не трогал сего мужика! А его отправила на пол бабушка Варвара!
Естество Марковны аж пищало от удовольствия.
— У-у… у-у… — яростно промычала Варвара и тыкнула правдивым пальцем в Спасительный лик.
Батюшка внимательно осмотрел старинную доску. Он больше почувствовал невысказанную реплику, чем понял:
— Мужика в албанском пиджаке ударила икона?
— У-у… Так и есть, отец Серафим! — Варвара осенила себя восторженным крестом.
— Да ладно! — взалкала Марковна. — Боженька сам постоял за себя!
— Так-то, отец Серафим. Я всегда говорил, что добро должно быть с кулаками. Вы меня разубеждали. Вот вам доказательство! — умиротворенно вымолвил Амбарыч. — Господь сам врезал нечестивцу!
— Чушь! — авторитетно возразил батюшка. — Я знаю, что есть иконы Чудотворные. Есть Мироточащие. Но про Дерущиеся иконы не слышал. И их не может быть просто потому, что не может быть! — Серафим сунул прихожанам на предмет целования свой медный крест. Когда поцелуи отзвучали, то он продолжил. — Я уверен, что бабушку Варвару обуяли бесы. Вчера утром был первый знак, — телефон превратился в Солнечного Кота, что говорил по-русски!
— Ей-богу! — зачастила крестами Варвара. Крестя себя и всё, что и кто вокруг.
Батюшка достал из кармана штанов, под рясой, сотовый телефон:
— Поскольку Амбарыч не лжёт, потому что ложь есть грех, то… Я предполагаю, что у мужика в албанском пиджаке случился обморок. Иногда такое бывает у людей, редко посещающих храм. Виной духота и чад от свечей. Надо вызвать «Скорую помощь».
Сторож благоговейным пальцем показал на Нафаню:
— Глядите, у него синяк набухает!
— Чепуха… — заотрицал священник, но на взбалмошную икону глянул с тревогой. — Синяк у мужика давно…
— Нет, синяк свежий! Я знаю толк в синяках! — похвастался Амбарыч.
— Точно синяк! — поддакнула Марковна.
— И у кого там бесы!? — саркастически засмеялась Варвара.
— Так и зарождаются ереси! — торжественно изрек батюшка в пустоту. Никто не верил ему, и сам себе он не верил тоже.
24. Клюев и Орхидеи-люб
Клюев шёл пешком к Садко, согласно напутствию странного нищего. Утомившись, присел передохнуть на синюю скамеечку Петровского парка. К нему тотчас же подсел некий худощавый очкарик.
— Я вижу, что ты любишь орхидеи, — заметил он.
— Ты прав, — согласился Клюев.
— Приходи к нам с Олесией. У нас ты будешь накормлен и в тепле.
— А вы — это кто? — доверчиво развесил уши Клюев.
— Я — Орхидеи-люб! А Олесия — моя жена! — вдохновенно пропел очкарик. — И я вижу, что ты наш человек!