— Это Валера Клюев, — Аристофан передал фотографию брату.
— Вот они какие — везунки! — Нафаня бережно принял снимок.
Мордовороты — Кибалда и Скальпель, в статусе «подчиненных Нафани» — отошли отлить.
— Вот они какие — везунки! — повторил Нафаня, бездумно глядя в чью-то харю за одиноким столиком. Харя принадлежала как раз предмету разговора. Клюев кушал гжельский винегрет и размышлял о том, чем же за него заплатить. Он тупо смотрел в свою тарелку, не видя ничего и никого вокруг.
Нафаня провёл сравнительный анализ обеих харь — на фотке и за одиноким столиком. И понял, что обе физии — это есть одно лицо. Брателло обратился к Аристофану за подтверждением, что тот и сделал. Теперь осталось пленить Клюева и предъявить его бомжу лично, для опознания. Хотя и так всё ясно… Инкассацию Михал Михалыча грохнули дезертиры. Вполне, что Клюев не мочил братву на Помойке. Зато он — стопудово один из дезертиров!
— Нафаня! Мне жалко Клюева! Отпусти его! — вдруг плаксиво попросил армеец.
— Аристофан! Если я не доставлю Клюева к Михал Михалычу — то он отрежет мне половое яйцо! — индифферентно возразил мафиоза.
— Я не хочу, чтобы ты потерял яйцо, — резюмировал армеец, вытирая «мокрые» глаза.
На том и порешили. Нафаня щёлкнул пальцами, и из сортира вернулись мордовороты с косой саженью в плечах, — Скальпель и Кибалда.
Спустя 14 секунд
К одинокому столику подгребли Андрюшкины и мордовороты.
— Твою маму… — Клюев неприлично уставился на братьев-близнецов. Гжельский винегрет был забыт.
— Приветсон, салага, — с пренебрежением сказал Андрюшкин в армейском мундире.
— Я отвезу тебя к Михал Михалычу, щенок. И он будет резать тебе половое яйцо, — беззаботно бросил Андрюшкин в албанском пиджаке.
Клюев вскочил с целью дать драпака. Мордовороты поймали Клюева на пике вскока и внушительно заломали. Интересная пятёрка направилась к выходу. У порога дорогу процессии преградил метрдотель Ханжа.
— Вы не заплатили за четыре килограмма еды и за два литра пунша, — изрек Ханжа, глядя на братьев как на говно. — А вы не заплатили за гжельский винегрет. — Метрдотель погрозил Клюеву скалкой.
— Слышь, перец, ты офонарел? — обомлел от метрдотельской наглости мафиоза.
— Не-а. Офонарели вы, ведь у вас на роже фонарь, — учтиво рассмеялся Ханжа.
Мордовороты знали толк в кабацких шутках и искренне заржали. Армеец глупо улыбнулся — не зная, как реагировать.
— Перец, мы из Мафии! А чувак, сожравший гжельский винегрет — наш пленник!
Кибалда и Скальпель приосанились. Армеец быстренько слинял, от греха.
Ханжа побледнел от страха:
— Пардоньте, не за тех принял! — метрдотель отбил челом и выкинул скалку. — Простите, братва! — поклонился отдельно мордоворотам.
Ханжа отошёл в сторонку, уступая дорогу. Путь продолжили вчетвером.
27. Бетонка мафии
У двери в Тайную Комнату — подобно кремлёвским курсантам в смысле недвижности — замерли Трюфель и Молоток, — мордовороты с косой саженью в плечах. Этикет церемониала, лично разработанный Михал Михалычем, требовал стоять именно так. А кто стоял иначе — у того резали половые яйца.
Четвёрка подрулила к охране.
— Приветсон, братва! — важно сказал Нафаня. — Я достал нужного Михал Михалычу чувака. Дайте его завести в Тайную Комнату.
— В Тайную Комнату сейчас нельзя. Там… — Трюфель нагнулся к шелудивому уху мафиозы и вдвинул туда шепот.
— Пленник может посидеть пока в Бетонке, — популярно объяснил Молоток.
Разъяснение не вызвало возражений. И вызвать не могло.
— Кибалда и Скальпель! Идём в Бетонку!
Спустя 20 минут
Бетонка представляла собою квадратную цементную коробку без окон, обоев, побелки и мебели. Единственная батарея-радиатор излучала хладнокровное тепло. Под потолком — в пяти метрах от пола — электрическая лампочка без абажура и без света.
Хрен Моржовый пинком загнал Клюева в тюрягу, захлопнул железную дверь и заставил тускло светить лампочку. А сам приставил бычье око к дверному глазку.
Клюев осмотрелся. У дальней стены, спиной к двери, у батареи, спало тело. Солдатик пошевелил его носком армейского ботинка.
— Эй!
Тело замычало и повернуло к Клюеву заспанное лицо.
— Профессор!? — ботинок чуть не провалился от стыда под бетонный пол. И если б пол не был бетонным — то наверняка бы провалился.
— Мафия подстрелила, — Профессор обнажил лодыжку, перемотанную бинтом. — Томка и Фёдор утекли, а я…