В его взгляде не было ни капли раскаяния или сожаления. Только настороженность и страх за дружка.
— Раз, двойной парилич! — громко произнесла я.
Бородач выключился, словно по щелчку пальцев. Его кривая улыбка застыла, словно маска, колени подогнулись и ударились о плитку. Он завалился на товарища, бешено крутя глазами, но не имея возможности повернуть голову. Вот это технологии!
«Период действия сыворотки паралича: 2 часа 15 минут» — известил браслет.
— Не стоило, госпожа. Теперь он совсем слушаться не будет, — промямлил Любовник, обняв друга.
Я начала сомневаться, что живые изделия способны на логическое мышление и причинно-следственные связи. Любовник зашептал товарищу слова поддержки, но судя по налитым кровью глазам Бородача, не шибко преуспевал. Может повезёт, и непривычный к личному ошейнику детина сам коньки отбросит? Инфаркт, инсульт… Такие инъекции — это вам не шутки! На графике вон как сердце бьётся!
— Брось его в ванну и начинай мыться! — велела я.
Бесплатные мусорные пакеты нашлись в коридоре. Я надела по одному на ногу, завязала под коленями и вооружилась простыней. Любовник меня, разумеется, не послушал, продолжая баюкать своего товарища. Как держит его за руку! Не голубая ли у них любовь?
— На столе еда. Вымойся и осторожно проходи в комнату обедать, — повторила я, постелив на полу порванный пакет.
Слейв посмотрел на меня с опаской и недоверием. Я начала терять терпение.
— Аммиаком надышался, слов не понимаешь? Мойся и выходи отсюда!
Положив друга в ванну, Любовник включил душ и стоя ко мне боком, принялся быстро ополаскиваться. А я — рвать простыню на куски, прижимая один конец ногой. Нужно было поплакать, пожалеть себя, чтобы не сорваться — но умом я понимала, что это ещё цветочки. Чудеса выдержки мне только предстоят, когда этот плешивый поймёт, что пяти тысяч кредитов на его преждевременную ликвидацию у меня нет. Какой резон ему слушаться? Если уже сейчас он не верит в то, что я накормлю и не обижу, то договариваться о мирной жизни после гарантийного срока — бесполезно. Да и не хотела я продлевать свои права на другого человека, как бы хорошо он себя не вёл.
«А если они взаправду геи, то как же он станет пакостить, когда я избавлюсь от его дружка? — Я скосила взгляд на согнутые мужские руки, по которым с локтей текла вода. Любовник осторожно промывал свою проплешину. — Может, это Бородач его всю дорогу крышевал? Как он целый год избегал смерти в Системе Управления, где всё связано в одну сеть? Его ошейник что, не был подключен к общей паутине? Камеры его не находили? Охранников проплатили? Чем? Может они оба террористы? Продвигали друг друга, чтобы добраться до Терраны...»
Любовник заметил мой интерес и развернул голову так, чтобы я не видела его ожог. Когда он помылся и ушёл, я заблокировала дверь и включила набор ванны. Помыла пол, простирала полотенца на средневековый манер, вытерла тряпкой зеркало и стены. Стало невыносимо жарко от прилагаемых усилий, и я вылезла из комбинезона, оставшись в трусах и майке. В конце концов комната приобрела свой первоначальный облик и запахла лавандой, став относительно пригодной для снимка в службу поддержки. Этой уборкой я надеялась понизить сумму штрафа.
«Мусорщик нечаянно выкрутил кран. Не знал, как им пользоваться, — мысленно повторяла я, представив как объясняюсь перед людьми. — Схватился за щётку, она как зажужжала! От неожиданности он поскользнулся и вырвал её с мясом. Запаниковал, отбросил на пол, там она треснула…»
«Период действия сыворотки паралича: 1 час 30 минут» — напомнил браслет, когда я щёлкнула камерой из дальнего угла.
Держась за стену, я аккуратно залезла в ванну между широко расставленных ног мусорщика и принялась развязывать узлы пакетов, чтобы помыться. Сил не хватало, и я просто рвала их, вытягивая в стороны. Прочные, заразы, как наши строительные, только прозрачные!
— Господи, за что мне всё это? — выдохнула я, утирая вспотевший лоб сгибом руки.
Расправившись с одной ногой, я принялась за другую, поставив её на бортик, для удобства, но переборщила с очередным рывком и уехала в сторону, замахав руками в воздухе. Опорная нога прокатилась по мыльным крошкам на дне ванны, и я свалилась на грудь бородача, больно ударившись лбом о его железобетонную ключицу.
— Ёмаё… — Я прижала к лицу здоровую ладонь и лежала так, пока лоб не перестал пульсировать.
Сердце мусорщика колотилось с такой бешеной скоростью, словно он хотел меня скинуть. Я оперлась рукой на его торс, подобрала ноги и оттолкнулась, чтобы сесть. Но нога в пакете вновь скользнула, и я свалилась рабу на живот. В плечо ткнулось его мужское достоинство, под шубой зубной пасты. Я вздрогнула, поспешила и опять растянулась по горизонтали.