— Почему? — вклинилась я.
— Для органики он токсичен.
Дальше были чучела животных. Огромных, ни на что не похожих и, как правило, водоплавающих. Кроме двух синих птиц, отдалённо напоминающих толстых попугаев размером с курицу. Они касались друг друга клювами. Посередине, в гнезде из колючих веток, лежало серое яйцо.
— Это кеши. — Услышав название, я закашлялась в кулак. — Одни из представителей фауны изначальной Терраны, которых пришлось генетически модифицировать для большей производительности. Яйца кеши — традиционное терранское блюдо. Их подают с утра жареными или варёными.
— Никогда не видел ничего подобного, — пораженно прокомментировал кудрявый блондин, рассматривая птиц. Его лицо мне показалось чересчур моложавым для тела взрослого мужчины, исправно посещающего тренажерный зал. — У нас на Эдеме есть голуби мира, но они белые и не такие толстые.
— У нас вообще этих «птиц» нет, под куполами, — хмыкнул другой бизнесмен, отличавшийся от первого нездоровым оттенком кожи, шелушениями вокруг носа и краснотой под глазами. — Они как дроны летают из точки в точку или что-то ещё делают?
— Срут тебе на голову, — усмехнулся первый.
— Съедобными яйцами? — не понял мужчина.
— Парашей! — загоготал блондин.
— Фу! — поморщился бледнолицый, коснувшись пальцами кончика носа.
Подслушивая их беседы, я вдруг поняла, что получаю удовольствие от простой, человеческой компании. И что тревога отошла на задний план. Люди будущего не сильно изменились, просто меня сразу закинуло «не к тем». Свободные граждане колоний — вот истинные потомки моей цивилизации, а не мужененавистницы системы Саран, пришивающие рабам уши и хвосты зверей.
От грустной мысли о том, что с заводными мужиками вскоре придётся расстаться (но может повезёт, и мы встретимся на шестидневной путёвке) меня отвлёк макет первого поселения. Одноэтажные дома были построены из камня и, если бы не чёрные антенны на крышах, напоминали бы средневековую деревушку с площадью посередине, на которой стоял крытый загончик. Нагнувшись, я разглядела внутри нескольких фигурок, но не животных, а сутулых мужчин в одних штанах, с обручами на шеях. Описание макета утверждало: «Площадь Воскресения. Провинившиеся перед общиной отбывали наказание в стойле, на виду у всех, до следующего воскресения. Любой желающий мог воспользоваться провинившимся по своему усмотрению».
— Вижу, вас заинтересовала площадь Воскресения, — обратилась ко мне гид, нарисовавшись сбоку, пока мужчины подтягивались к чему-то в углу зала.
— Я правильно понимаю, что планету открыли до того, как в Союзе легализовали рабство?
— Правильно, — подтвердила гид, слегка приподняв брови.
— Почему же вы пошли по такому же пути? — кивнула я на стойло. — Связи с Союзом же на тот момент не было?
Женщина не сразу нашла, что ответить. Видимо не часто посетители, выросшие при рабстве, задавались подобными вопросами. И уж наверняка не все слышали о более гуманных способах наказания преступника. Тем более в такое сложное время, когда каждая жизнь была на счету.
Но гид меня неприятно удивила.
— В первый год на Терране, группа добровольцев, под командованием Ольги Воскресенской, покинула берег и отправилась вглубь материка. Искать места пригодные для развертывания поселений, еду, животных, обломки других шаттлов, выживших, наблюдать смену сезонов. Когда связь с берегом прервалась, группа вернулась. — Гид выдержала паузу. — Женщины подхватили неизвестный вирус. Гнили заживо. Позже выяснилось, что неподалёку разбилась мобильная вирусная лаборатория другого шаттла. Образцы попали в реку, из которой переселенцы брали воду. Пока группа Воскресенской исследовала материк, мужчины на берегу установили гендерную диктатуру, насиловали женщин, пытались заставить их родить, а тех, кто был бесплоден, определили на тяжелый труд. Некоторые женщины действительно беременели и младенцев из них вырезали, чтобы доращивать искусственно. Воскресенская взяла ситуацию под контроль, Сесилия Браун разработала вакцину, но все первично заражённые всё равно умерли. Остались только те, что входили в группу добровольцев.