Однажды я спустилась в деревню и на двери церкви заметила объявление: конные состязания состоятся первого ноября.
Вернувшись, я рассказала об этом Элвине, которая, к моей радости, пришла в неописуемый восторг. У меня были опасения, что она возьмет и откажется от нашей затеи, что с приближением конного праздника в ней проснутся все ее прежние страхи. Я сказала ей:
— Осталось всего три недели. Неплохо было бы побольше позаниматься в эти дни.
Она живо согласилась.
Я предложила изменить распорядок дня, чтобы мы могли ездить верхом не только после обеда, но и по утрам.
Получив одобрение, я пообещала ей:
— Я посмотрю, как это лучше устроить. Коннан Тре-Меллин уехал в Пенэане. Узнала я об этом совершенно случайно, когда Китти принесла вечером воды.
— А хозяин сегодня днем уехал. Вернется теперь только через неделю, никак не раньше, — сказала она.
— А как же конный праздник? — спросила я.
— Ну, к празднику он обязательно будет дома. Он же один из судей. Нет, праздника он никогда не пропускал.
Я разозлилась на него. Мне он мог ничего не говорить о предстоящем отъезде, но как не зайти попрощаться с дочерью?
Я много думала о нем. У меня возникли сомнения, действительно ли он поехал в Пензанс. Может быть, и леди Треслин срочно понадобилось навестить своих родственников?
Прекрати немедленно! — стыдила я себя. — Что это на тебя нашло? Какие мысли тебе приходят в голову! И совершенно бездоказательно, между прочим.
Я убедила себя, что пока Тре-Меллин в отъезде, думать о нем не стоит.
С моей стороны это было достаточно искренне. Зная, что его нет в доме, я действительно почувствовала облегчение. Запирая на ночь дверь спальни, я понимала, что это совершенно излишне, но продолжала так делать из-за сестер Тэпперти. Мне не хотелось, чтобы они догадались, что все это время я запиралась от Коннана Тре-Меллина: хотя и совершенно необразованные, в таких вопросах они соображали совсем не плохо.
— Сейчас надо сосредоточиться на подготовке к состязаниям, — сказала я Элвине.
Я раздобыла программу праздника. Для детей школьного возраста устраивались соревнования в прыжках, и я решила записать Элвину в группу для начинающих, где у нее будет больше шансов на успех. Весь смысл затеи в том, что она должна победить и выиграть приз, чтобы удивить отца.
— Посмотрите-ка, мисс, — сказала Элвина. — А почему бы вам самой не принять участие вот в этом соревновании?
— Естественно, я не стану этого делать.
— Но почему?
— А потому, моя дорогая, что здесь я для того, чтобы тебя учить, а не в соревнованиях участвовать. Глаза Элвины заискрились лукавством.
— Мисс, — сказала она, — я сама запишу вас на этот вид соревнований. Приз будет ваш. Здесь никто так не умеет ездить верхом, как вы. Ах, мисс, вы обязательно должны участвовать!
Она смотрела на меня с робкой гордостью, и мне вдруг стало приятно, что она гордится мной и хочет, чтобы я выиграла приз.
А почему бы и нет, собственно говоря? В таких конных праздниках, насколько мне известно, участвуют все сословия без исключения.
Вслух же я произнесла свою излюбленную фразу, которую берегу для подобных затруднительных случаев:
— Посмотрим, — сказала я.
Как-то раз после обеда мы с Элвиной проезжали мимо Маунт Уиддена и повстречали Питера Нэнселлока.
Под ним была гнедая кобыла изумительной красоты, и, едва взглянув на нее, я почувствовала, что у меня глаза заблестели от зависти.
Питер пустил лошадь галопом и, поравнявшись с нами, осадил ее, при этом он театральным жестом сорвал с головы шляпу и низко поклонился. Элвина радостно засмеялась.
— Какая приятная неожиданность, дорогие дамы, — воскликнул он. — Надеюсь, вы едете навестить нас?.
— У нас были другие планы, — ответила я.
— Жестокая! Но поскольку вы здесь, вы обязательно должны зайти к нам и выпить чего-нибудь прохладительного.
Я собралась было отказаться, но Элвина попросила:
— Ну, пожалуйста, мисс, давайте заедем в Маунт Уидден. Спасибо, дядя Питер, мы обязательно заедем к вам.
— Я-то надеялся, что вы давно навестите нас, — сказал он с упреком.
— Мы не получали конкретного приглашения, — напомнила я.
— В Маунт Уиддене вам всегда будут рады. Неужели вы все еще сомневаетесь?
Развернувшись, он теперь ехал рядом с нами и, заметив, что я не могла оторвать взгляда от его лошади, сказал:
— Я вижу, она вам очень нравится.
— Очень. Такая красавица.
— Джесинта действительно хороша.
— Значит, ее зовут Джесинтой?
— Да. Красивое имя, вы не находите? Красивое животное заслуживает красивое имя. Она быстрая, как ветер, не то что ваша водовозная кляча, мисс Лей.
— Водовозная кляча? Чепуха! Дион — великолепный жеребец.
— Был когда-то, мисс Лей, согласитесь, что это так. Его лучшие дни уже позади. Честно говоря, я удивлен, что Коннан не подобрал для вас в своей конюшне что-нибудь поприличнее.
— Мой отец здесь вовсе не причем, — горячо вступилась за него Элвина. — Он даже не знает, каких лошадей нам дают в конюшне, правда, мисс? Это Тэпперти распорядился, чтобы нам таких дали.
— Бедняжка мисс Лей! Она заслуживает лучшего.
Перед тем как вы вернетесь в Маунт Меллин, мисс Лей, мне хотелось, чтобы вы сделали круг на Джесинте. Вы сразу же вспомните, что значит иметь отличную верховую лошадь.
— Нас вполне устраивает то, что мы уже имеем, — легко парировала я. — Наша задача — научить Элвину ездить верхом, и эти лошади прекрасно служат своей цели.
— Я буду выступать на конном празднике, — сказала Элвина. — Только не говорите об этом папа, это сюрприз. Питер приложил палец к губам.
— Можете положиться на меня. Я сохраню это в тайне.
— И мисс тоже будет выступать! Я ее уговорила.
— Она обязательно возьмет приз. Готов биться об заклад! — воскликнул Питер.
— Я еще ничего не решила, — сухо бросила я. — Это только фантазия Элвины.
— Но вы должны, мисс! — воскликнула Элвина. — Я настаиваю.
— Мы оба настаиваем на этом, — поддержал ее Питер.
Мы подъехали к широко распахнутым воротам Маунт Уиддена. Перед ними не было сторожки, как в Маунт Меллине. Меня снова поразило огромное количество цветов и елей, растущих по обе стороны аллеи, которая вела к дому.
А вот и сам дом, из того же серого камня, что и Маунт Меллин, только меньше. Мне сразу бросилось в глаза, что Маунт Уидден не так хорошо ухожен, как «наш» дом, хотя с моей стороны называть Маунт Меллин «своим» было просто смешно. Тем не менее, было приятно сознавать, что Маунт Меллин выигрывает в сравнении с Маунт Уидденом.
Питер велел конюху заняться лошадьми, а когда мы вошли в дом, громко хлопнул в ладоши и позвал:
— Дик! Куда ты запропастился. Дик?
Появился молодой слуга, которого я уже встречала в Маунт Меллине, где он бывал с разными поручениями от Нэнселлоков. Питер приказал ему:
— Немедленно чай в библиотеку. Дик. У нас гости.
— Слушаюсь, хозяин, — сказал тот и поспешно скрылся.
Мы стояли в зале, которая в сравнении с нашей выглядела вполне современно. Пол был выложен мозаикой, и широкая лестница вела в галерею, со стен которой смотрели фамильные портреты Нэнселлоков.
Я посмеялась над собственной заносчивостью: мое высокомерие было совершенно неуместно. Маунт Уидден намного больше и величественнее домика приходского священника, в котором прошло мое детство. Однако здесь царило запустение, словно в доме давно уже никто не жил.
Питер проводил нас в библиотеку — огромную комнату, сплошь установленную книгами. Покрытая пылью мебель и грязные шторы на окнах свидетельствовали о том, что тут давно не убирали. Им явно не хватает миссис Полгрей с ее воском и скипидаром, подумала я.