Я слушала, как зачарованная, когда вдруг меня кто-то взял за руку. Я вздрогнула от испуга и повернулась. Рядом со мной стояла маленькая фигурка, и я с облегчением узнала Джилли.
- Ты пришла посмотреть, как танцуют? - спросила я. Она кивнула. Ей не хватало роста дотянуться до окна, и мне пришлось подсадить ее. При лунном свете разобрать было трудно, но я была уверена, что сейчас ее взгляд потерял свою пустоту.
Обернувшись к Элвине, я попросила:
- Принеси табурет, чтобы Джилли могла встать на него. А то ей плохо видно.
- Пусть сама возьмет, - ответила та. Джилли кивнула, и я опустила ее на пол. Через мгновение она вернулась с табуретом, а я подумала:
- Если она все понимает, то почему же она не может говорить с нами?
Теперь, когда появилась Джилли, Элвина потеряла интерес к тому, что происходит внизу. Она отошла от окна и с первыми тактами вальса, который всегда действовал на меня магически - я имею в виду "Голубой Дунай" Штрауса начала танцевать.
Музыка, казалось, подействовала и на мои ноги. Я не знаю, что произошло: в меня как будто вселилось что-то, подчиняя зовущим звукам "Голубого Дуная", и я двинулась навстречу Элвине, повторяя движения, которые делала когда-то на балах, куда возила меня тетя Аделаида. Но никогда еще я не танцевала, как в ту ночь в солярии.
До меня донесся радостный возглас Элвины, потом - смех Джилли.
- Не останавливайтесь, мисс. Пожалуйста, продолжайте. У вас так хорошо получается, - воскликнула Элвина.
Я танцевала с воображаемым партнером в залитом лунным светом солярии, а добрая луна улыбалась мне. Но вдруг из угла комнаты навстречу мне выступила фигура - и мы продолжили танец.
- Вы восхитительны, - произнес голос, и я узнала Питера Нэнселлока в элегантном вечернем костюме. Его рука лежала на моей талии, как полагается в вальсе. Я опомнилась и хотела остановиться, но он попросил:
- Нет.., нет. Слышите: дети не хотят, чтобы мы останавливались. Вы должны танцевать со мной, мисс Лей, как положено.
И мы закружились снова. Мои ноги существовали как бы отдельно от меня и, раз начав, без устали исполняли знакомые движения. И все же я сказала:
- Так не принято.
- Однако это доставляет удовольствие и мне, и вам, - парировал он.
- Вы должны быть с гостями.
- Но с вами - приятнее.
- Вы забываете...
- Что вы гувернантка? С удовольствием бы забыл, если вы позволите.
- Не существует причин, по которым вам бы следовало это забывать.
- Я уверен, если бы мы все могли об этом забыть, вы были бы счастливее. Как вы прекрасно танцуете!
- Это единственное из того, что надлежит уметь дамам, в чем я достигла некоторых успехов.
- А я уверен, что вы похоронили в этой пустой комнате целый клад.
- Мистер Нэнселлок, по-моему, эта милая маленькая шутка несколько затянулась.
- Это не шутка.
- Я хочу вернуться к детям.
В этот момент мы оказались около них, и я увидела восторг на лице Джилли и восхищение в глазах Элвины. Остановись я сейчас, все вернется на свое место и я снова стану простой гувернанткой, а танцуя, я существо иного порядка. Какие глупые и смешные мысли, но сейчас мне хотелось быть не серьезной, а легкомысленной.
- Вот он где!
Я повернула голову и, к моему ужасу, увидела, что в солярий поднялись несколько человек. Среди них была и леди Треслин в своем алом платье, а значит, Коннан Тре-Меллин тоже тут. Кто-то захлопал, остальные подхватили, и в этот момент музыка кончилась. В замешательстве я попыталась поправить прическу, которая растрепалась от танцев, и подумала:
- Завтра мне откажут от места за легкомыслие и безответственность: я заслужила это.
- Какая прекрасная мысль, - сказал кто-то. - Танцы при луне - что может быть приятнее? Музыку здесь слышно, как в зале.
- У вас здесь прелестный бальный зал, Коннан, - заметил другой.
- Так давайте воспользуемся им, - отвечал он и, подойдя к потайному окошку, приказал музыкантам, - еще раз "На прекрасном голубом Дунае".
Они заиграли. Я повернулась к Элвине, взяв за руку Джилли. Гости уже начали танцевать. Они беседовали между собой, не понижая голоса. Зачем? Ведь я всего лишь гувернантка. Я услышала обрывки разговоров:
- Это гувернантка Элвины.
- Какая развязность! Наверно, очередное увлечение Питера.
- Мне всегда жаль их. У них, должно быть, невеселая жизнь.
- Но танцевать в лунном свете! Что может быть неприличнее?
- По-моему, предыдущую пришлось уволить.
- Придет черед и этой.
Щеки мои горели. Как мне хотелось сказать им всем, что мое поведение было намного более приличным, чем кое-кого из присутствующих. Никогда еще я не была так разгневана, но к гневу примешивалась изрядная доля страха.
Я знала, что рядом со мной стоит Коннан Тре-Меллин, и, хотя в лунном свете разобрать трудно, я была уверена, что он смотрит на меня с отвращением. Ведь ничего другого своим поведением я вызвать не могла.
- Элвина, - сказал он, - отправляйся к себе и возьми с собой Джилли.
Он говорил таким тоном, что она не посмела ослушаться. Как можно спокойнее я добавила:
- Да-да, пойдемте, - и уже хотела последовать за детьми, но Коннан крепко схватил меня за руку и, подойдя совсем близко, произнес:
- Вы очень хорошо танцуете, мисс Лей. Мне всегда нравились люди, умеющие хорошо танцевать. Может быть, потому, что я сам далек от совершенства в этом искусстве.
- Благодарю вас, - сказала я и попыталась высвободить руку, но он не отпускал меня.
- Я уверен, что "Голубой Дунай" - ваша любимая мелодия. У вас был.., вдохновенный вид, - с этими словами он вдруг закружил меня в вальсе, и вот мы уже танцуем с ним среди гостей. Я - в своем лиловом ситцевом платье с бирюзовой брошкой, они - в шелках и бархате, изумрудах и бриллиантах. Как хорошо, что солярий освещен только луной, и никто не видит моего лица. Я сгорала от стыда, и у меня не было никаких сомнений, что он заставляет меня танцевать, чтобы продлить мои мучения и еще сильнее наказать за легкомыслие. Мы неслись и кружились в такт музыке, и я не могла отделаться от мысли, что с этого момента музыка "Голубого Дуная" будет всегда напоминать мне о том, как я танцевала с Коннаном Тре-Меллином в солярии при луне.
- Приношу вам свои извинения, мисс Лей, - сказал он неожиданно, - за дурные манеры своих гостей.
- Я должна была этого ожидать, и более того, несомненно заслужила.
- Какая чепуха, - ответил он, и мне показалось, что я сплю, потому что в голосе, звучавшем у самого моего уха, мне почудилась нежность.
Танцуя, мы оказались в углу комнаты. Он вдруг откинул портьеры, открыл дверь, и вот мы уже на маленькой лестничной площадке в незнакомой мне части дома. Он остановился, но все еще не отпускал меня. На стене над нами горела керосиновая лампа из нефрита, в ее свете мне было едва видно его лицо. Мне показалось, что оно вдруг стало жестким, почти грубым.
- Мисс Лей, - сказал он, - когда вы забываете о строгости, вы просто очаровательны.
Я не успела ничего ответить. Он прижал меня к стене и попытался поцеловать. На мгновение я оцепенела, потрясенная. Я не отдавала себе отчета в своих чувствах, но прекрасно понимала, что означает этот поцелуй. Если я не прочь пофлиртовать с Питером Нэнселлоком, разве откажусь от интрижки с хозяином? Я так рассердилась, что, не думая о последствиях, изо всех сил оттолкнула его. От неожиданности он покачнулся и сделал шаг назад.
Подхватив юбки, я бросилась бежать вниз по лестнице прочь, не разбирая дороги, пока не оказалась в галерее. Оттуда уже без приключений добралась до своей комнаты, бросилась на кровать и с трудом отдышалась.