Я никогда не был кабинетным ученым, который путешествует по миру в кресле с книгой. Это было в какой-то мере наивно: строить теории и понятия не иметь о практике. Мне нужно было руководить академией и сражаться со злом – это было моей сутью, но Линда никогда бы этого не поняла, просто потому, что она другая.
– Тебе тут и поговорить-то не с кем, – продолжала она. – Госпожа Махоуни скучна, Карвен заикается, а эта юная зельеварша…
– Что ты так к ней прицепилась! – вспыхнул я и даже не стал себя осаживать за эту вспышку. – Госпожа Хайсс не чумазая и не замарашка, и хватит уже о ней.
Улыбка Линды стала еще мягче. Я взял другую папку, вынул карандаш, всем своим видом показывая, как сильно занят.
– В академии нужен зельевар, я согласна. Побуду на ее первых занятиях, оценю уровень. Где она училась?
– В колледже Лабруса, – ответил я. Утром Делла передала все документы в канцелярию: колледж выдал ей диплом с отличием. Я даже удивляться не стал. Линда понимающе кивнула.
– Лабрус, прекрасно. Там по-прежнему путают котел с нужником, интересно?
Нет, она определенно цеплялась к Делле. Новый зельевар академии не понравилась Линде с первого взгляда, и в других обстоятельствах я бы сказал, что Линда чует конкурентку. Но с чем и в чем тут можно конкурировать?
– Мне надо работать, – хмуро сказал я. Линда поднялась, поправила бисеринку на боку сумочки и ответила:
– Конечно, дорогой. Но ты все же подумай о предложении моего отца. В столице мы бы зажили намного лучше, чем здесь.
И это “мы” очень мне не понравилось.
3.3
Робин
Взвились соколы орлами – подумал я, когда пришел обедать и увидел, как выглядит Бен.
После работы в оранжерее он успел переодеться в свой единственный приличный костюм, расчесал вечно взлохмаченные кудри и теперь, сидя напротив Деллы Хайсс, о чем-то говорил с живым и заинтересованным видом. Делла, которая, конечно, не была ни чумазой, ни замарашкой, скучала над тарелкой супа из красной капусты с копченостями.
Похоже, Карвен с ней как-то поладил: вон какой энергичный и бодрый, и смотрит, как обычный человек, а не как монах на скоромное. Впрочем, мне-то что до этого? Почему я так раздражен?
Я сел за стол, похлопал в ладоши: на второе сегодня подавали рубленые котлеты с ломтиками картофеля по-деревенски и овощами. Берта оценивающе посмотрела на меня и заметила:
– Ты что-то бледен. Как себя чувствуешь? Обошелся после вчерашнего?
– Все нормально, спасибо, – буркнул я. Вот, бешусь, сам не зная, почему. Хочу подойти, взять Бена за воротник и сунуть лицом в картошку, чтоб не таращился, как его жаба.
– Я видела, что Линда приехала, – продолжала Берта. – Привезла нам новые распоряжения от министерства?
– Привезла, но в ближайшее время она будет курировать зельеварение. Это займет все ее время
Берта усмехнулась и, покачав головой, посмотрела в сторону Деллы и Бена.
– Что-то мне подсказывает, что она вцепится в бедняжку всеми зубами. Ты уж не дай девочку в обиду.
– Почему госпожу Хайсс должны обижать? – спросил я. Котлета утратила вкус – будто бумагу жевал. Берта сдержанно улыбнулась.
– Потому что любая красивая девушка в академии это конкурент для Линды. Бриллиант должен быть только один.
В это время Бену, кажется, удалось пошутить, и Делла рассмеялась. Смех у нее был, словно маленький серебряный колокольчик, и я подумал, что Берта права: Линда топит конкурентку. Всеми силами. Потому что чутье подсказывает ей: я благодарен Делле за свое спасение, я спас ее сам, и этого достаточно для возникновения искренней симпатии, которая способна перерасти во что-то большее, например, в дружбу.
Но пока это притяжение слабо, его легко разрушить. И Линда займется этим со всем усердием.
– Сейчас сюда студентки съедутся, – сказал я. – У Линды будет много работы.
– Я не о студентках, Роб, и ты это прекрасно понимаешь, – небрежно ответила Берта. – Линде наверняка уже рассказали, как красавица в пижаме вчера упала тебе в руки. Вы все еще помолвлены?
Я стиснул зубы. Потом ответил:
– Никогда мы не были помолвлены. Я говорил тебе, что надо прекратить эти сплетни.
Берта одобрительно кивнула.
– Ты для меня не только ректор, Роб. Не только бывший студент, который однажды спрятал хлопушку у меня в столе, – сказала она, и я знал, что это признание дорогого стоит. – Я очень ценю тебя и люблю. И не хочу, чтобы ты тратил время на тех, у кого на уме…