– Чу Фэнъи? – произнес он белыми губами, из трещин которых тут же засочилась кровь. Он провел языком по губам и проглотил ее. Свежая кровь имела металлический привкус.
Он спросил:
– Вы нашли Чу Фэнъи?
А Молань молча покачал головой в знак отрицания.
В одно мгновение глаза молодого мужчины вспыхнули. Он тотчас молча развернул своего коня и уже взмахнул плетью, собираясь поскакать обратно на восток, как А Молань схватил его за плечо. Юноша постарался оттолкнуть его, но у него не получилось, и А Молань потянул его к себе. Его лицо было хмурым, а правая рука уже сжимала рукоять меча, находившегося за поясом.
– Его высочество принц Сюй… – А Молань на мгновенье замолчал, словно обдумывая свои слова, а затем указал пальцем на запад и продолжил: – Находится там, в основном лагере.
Юный князь Цинхай недоверчиво посмотрел на него. Мужчина так же, как и Фан Цзяньмин, являлся одним из шести генералов. Ему было чуть за тридцать. Внешностью он походил на иностранца с Южного моря. Его лицо имело красноватый оттенок, брови были широкие и густые, а коричневые зрачки напоминали кошачьи. Даже Чжунсюй знал о нем только то, что он родом из государства Чэньла в Южном море. Также было известно, что он хорош в азартных играх, умеет дрессировать лошадей и прекрасно стреляет из лука, сидя верхом. Кроме того, он прекрасно говорил на китайском языке. Но ни его настоящего имени, ни его места рождения, ни причины, почему он бежал на восток, никто не знал, да и желавших узнать было не особо много. Во время правления императора Сю А Молань поступил на службу в императорскую армию, где служил около семи-восьми лет и особо не выделялся. В позапрошлом году принц Сюй взял его командиром своей личной гвардии.
А Молань окинул величественным взглядом солдат личной стражи Фан Цзяньмина, окружавших его по обеим сторонам, и те наконец немного отошли назад. Затем он подъехал к молодому мужчине и раскрыл ладонь. Фан Цзяньмин резко перестал дышать, а шрам в уголке его губ разгладился. Лицо, до этого настолько искаженное ненавистью и кровожадностью, что никто не решался на него смотреть, внезапно утратило все эмоции. Теперь оно стало похожим на маску, испачканную кровью и сажей. Эта маска была очень красивой, но холодной и абсолютно безжизненной.
В руке А Моланя лежала фигурка размером с игральную кость, мастерски вырезанная из кипарисового дерева. Она была расколота на две части. На груди мелким шрифтом в несколько рядов были написаны иероглифы. Из-под потрескавшегося свежего желто-белого покрытия виднелось что-то красное. А на покрытых лаком ручках и ножках повсюду были полузасохшие бордовые отпечатки пальцев. Следы были такими липкими и вязкими, словно пальцы, которые их оставили, недавно окунали в целую лужу крови. Фан Цзяньмин узнал эту вещь. Многие солдаты, отправляясь на войну, клали подобных кукол себе за пазуху. Считалось, что так называемые «байси» защищали человека от бед и проклятий. Если с ее владельцем случалось несчастье, он заболевал или получал тяжелое ранение, куклу нужно было расколоть и сжечь, тогда байси должна была взять на себя все беды. Эта фигурка была своеобразным амулетом, защищавшим от несчастий. Как-то Цзыцзань случайно увидела эту куклу и сделала своими руками больше десяти фигурок байси для генералов, у которых не было семей. На каждой из них она написала их имена и даты рождения. У Фан Цзяньмина и А Моланя тоже были такие куклы. Они взяли их с собой на войну, спрятав за нагрудником доспехов.
Но та кукла, что теперь лежала в ладонях А Моланя, была хорошо известна обоим мужчинам: это была байси Чжунсюя.
– Два часа назад в его высочество попала шальная стрела. Наконечник вонзился прямо в куклу и расколол ее на две части. Для того чтобы сохранить боевой дух солдат, его высочество с трудом сломал древко стрелы, решив оставить воткнутый в нагрудник наконечник до тех пор, пока ситуация не наладится. Он разрешил мне лишь проводить его обратно в основной лагерь. Лекарь сказал…
А Молань вдруг резко замолчал, словно боясь произнести это вслух. Он молча положил обломки куклы на ладонь Цзяньмина, обернулся и тихонько свистнул. Знаменосец, державший флаг Чжунсюя с изображением золотого дракона, свернувшегося калачиком на черной земле, подошел к нему, и они направились в самую глубь равнины, усеянной трупами. У него еще оставалось слишком много дел: разместить пленных, очистить поле боя и выстроить войска.
Неожиданно Фан Цзяньмин почувствовал, что доспехи на его плечах стали невыносимо тяжелыми. Он вытянул руку, склонил голову и пристально посмотрел на окровавленные обломки деревянной куклы, лежавшие у него на ладони. Затем он резко вскинул голову и с силой пришпорил своего коня. Черный как смоль скакун хрипло заржал и понесся на запад к основному лагерю.