Солдаты, стоявшие в карауле, не успели преградить им путь. Конь просто перепрыгнул возведенный вокруг лагеря защитный барьер. А всадник, сидевший на нем, обнажил свой меч и, выбив подряд несколько мечей из рук стражников, стоявших у палатки, попытался ворваться внутрь. Он резко натянул поводья и остановил коня, который яростно заржал и встал на дыбы. Всадник с легкостью спрыгнул на землю и быстро, словно ураган, ворвался в палатку. Стража уже схватилась за луки, собираясь стрелять на поражение, как кто-то зоркий наконец узнал его и громко закричал:
– Погодите! Свои!
Выбросив на ходу уже ненужный меч, который до этого держал в правой руке, он еще крепче сжал в левой обломки деревянной фигурки. Левая рука была вся покрыта потом и грязью, а кожа в тех местах, где застряли деревянные занозы, покраснела и сильно саднила.
В пустой палатке горел костер. Фан Цзяньмин подошел к нему и почувствовал, как по окоченевшим рукам и ногам приятно растеклось тепло. Кожа горела, словно он опустил руки в холодную воду. Юноша простоял так долгое время. Он не двигался и не моргал, а лишь пристально смотрел на длинный кровавый след, тянувшийся ко внутренней палатке. Было видно, что там горел свет и несколько человек суетливо бегали туда-сюда.
Крупные капли пота, размером с горошину, свисали с носа главного военного лекаря. Он не пытался их вытереть, а все продолжал качать головой и тихим голосом что-то говорить лежавшему там человеку.
В ответ раздался безжизненный, но в то же время мелодичный голос Чжунсюя. Он был слабым, но непреклонным:
– Ну сколько раз можно повторять? Вытаскивай.
Голос главного военного лекаря дрожал от волнения:
– Ваше высочество, нельзя его сейчас доставать! Наконечник находится прямо посередине легких. Если его достать, то кровь уже будет не остановить и тогда вы… вы…
– Если нельзя его сейчас доставать, то неужто завтра или послезавтра, – осипшим голосом пробормотал Чжунсюй, его дыхание было прерывистым, – будет можно?
Лекарь не нашелся что ответить и лишь продолжил нервно потирать себе руки. В палатку заглянул человек и доложил:
– Ваше высочество, прибыл князь Цинхай.
Чжунсюй собирался что-то сказать, но, словно подавившись, разразился сильным кашлем. Воздух просачивался из поврежденных легких, поэтому на каждом вздохе его кашель превращался в протяжный свист. Во внутренней палатке началась паника, несколько голосов закричали:
– Ваше высочество, ваше высочество!
В шуме человеческих голосов Цзяньмин смог отчетливо различить какой-то равномерный хлопающий звук, напоминавший звук капель дождя, падавших на клеенчатую ткань палатки. Вдруг все голоса стихли. Из-под тяжелой занавески медленно поползла тоненькая красная струйка. Она тянулась по всей ее поверхности и постепенно просачивалась наружу.
Цзяньмин сильно испугался и громко закричал:
– Брат Сюй! – Недолго думая, он открыл занавеску и вбежал во внутреннюю палатку.
Главный военный лекарь стоял около Чжунсюя и крепко прижимал к его груди целую стопку салфеток. Мужчине было около пятидесяти лет. Он весь трясся от волнения. Напрочь забыв про все нормы приличия, он без остановки повторял:
– Ваше высочество, ну что ж вы так?! Ну что ж вы?!
Фан Цзяньмин сделал шаг назад.
Чу Чжунсюй был белым как мел. Он очень осунулся и казался намного меньше, чем обычно. Все его туловище от шеи до пупка было полностью в крови, которая шла и шла без остановки. Рана уже покрылась почерневшим струпом, а сверху новым слоем его покрывала алая свежая кровь. Чжунсюй зашевелил губами, но все те, кто стояли хотя бы даже в паре шагов от него, уже не могли расслышать ни единого слова.
Цзяньмин бросился к изголовью его кровати. Он был так испуган, что не мог вымолвить ни слова.
Чжунсюй слабо улыбнулся ему и глазами показал подойти поближе. Цзяньмин подчинился и, видя, что Чжунсюй собирается что-то сказать, наклонился к нему. Фан Цзяньмин едва мог различить почти беззвучно, из последних сил сказанные слова своего друга:
– Видишь… умираю. Даже кукла не помогла.
Пораженный, Цзяньмин разжал правую руку Чжунсюя. В ней лежал окровавленный железный наконечник стрелы с совсем небольшим – в один цунь – отломленным древком.
В этот момент кто-то вновь заглянул во внутреннюю палатку и доложил, что князю Цинхаю прибыло письмо из округа Люшан. Услышав эти слова, Цзяньмин ощутил комок в горле. Формально он возглавлял округ Люшан, а его родной отец и братья были мертвы. Чу Фэнъи приказал полностью истребить род Фанов, а округ Люшан был захвачен мятежными войсками. Кто же тогда мог отправить ему это письмо?