«Она охотится за тобой, Джендри», — заявил Эдрик.
«Что, чёрт возьми, ты несешь? — нахмурился Джендри. — Она пытается заставить меня уговорить Берика согласиться».
«Проснись, чувак, — возмущённо взглянул на него Эдрик. — Ты всерьёз не заметил, сколько внимания она уделяет тебе в последнее время? Не говоря уже о том, что Маргери участвовала в торгах за тебя на аукционе холостяков».
«Да, но она бросила это на полпути», — заметил Джендри.
«Верно, — согласился Эдрик, — но из всех парней, которые были выставлены на аукционе, включая мою очаровательную персону, Маргери поднимала руку только ради тебя и Робба Старка. На Джоффри Баратеона она даже не взглянула».
«Ты ведь не думаешь о том, что думаю я, что думаешь ты?» — покачал головой Джендри.
Эдрик ухмыльнулся: «Кажется, ты и Оленне Тирелл нравишься. Королева Шипов не устраивает обнимашки с кем попало, а старушка обняла тебя на глазах у всех, так что можно с уверенностью сказать, что она уже не против в будущем заиметь тебя в качестве внука».
«Ты видишь то, чего на самом деле нет», — поначалу Джендри открестился от утверждения Эдрика, но с этого момента он начал сомневаться в намерениях Маргери каждый раз, когда она даже просто смотрела в его сторону.
Однако, какими бы ни были намерения Маргери по отношению к нему, это всё равно не имело никакого значения. У неё было даже меньше шансов, чем у Жасмин Цой, хотя он и не верил, что Маргери могла заинтересоваться им в таком плане. Маргери и остальные Тиреллы относились к нему по-дружески потому, что он был сыном Роберта Баратеона. И если бы не это обстоятельство, то Маргери продолжала бы не замечать его существование, как и делала это до тех пор, пока в «Вестнике Королевской Гавани» не опубликовали его свидетельство о рождении.
Не считая Маргери, время от времени рядом с ним крутилась Жасмин, которая иногда присоединялась к его компании за ланчем вместе со своей подругой Джессикой. Хотя в преследовании его она по большей части отступила, он знал, что она просто ждёт от него какого-нибудь знака, поэтому он всегда тщательно следил за тем, что делал и говорил в её присутствии, чтобы не вводить девушку в заблуждение.
Год назад он и представить себе не мог, что такие девушки, как Жасмин Цой, не говоря уже о Маргери Тирелл, заинтересуются им. Тогдашний Джендри Уотерс без колебаний начал бы встречаться с любой из них… но год назад он не знал и Арью Старк, и не важно, как сильно он пытался убедить себя в том, что нужно двигаться дальше, ему просто было неинтересно глядеть на других девушек. По крайней мере, пока.
«Как долго ты будешь отрицать, что нравишься Маргери?» — спросил у него Эдрик.
Джендри пожал плечами и, убрав гитару в чехол, приготовился отправиться наверх за едой: «Я буду отрицать это до тех пор, пока Маргери не скажет мне это в лицо, и даже после этого ей придётся убеждать меня, чтобы я поверил».
«Чувак, чего ты так упираешься? Сначала отказал Жасмин, а теперь и Маргери?»
Джендри рассмеялся и пошёл следом за Эдриком в ресторан, и пока они ели, Джендри отвечал на подколы друга, в шутку обсуждая, что же такое Маргери должна сделать, чтобы завоевать его любовь. Если Эдрик был прав насчет Маргери, то он должен был чувствовать себя польщённым, но на данном этапе он решил, что пока ему лучше побыть одному, забыть о свиданиях с девушками и просто сосредоточиться на музыке, восстановить связь со старыми друзьями и, возможно, завести новых.
_____________________
Арья
Она поняла, что пыталась донести до неё Жасмин в тот вечер на аукционе. Арья гадала, какое отношение имеет к ней история «Собака и её тень», и теперь поняла. Те, кто жаждут всего, могут в конечном счете потерять всё. Жасмин пыталась предостеречь её от излишней жадности, предупредить, что в погоне за Джендри она может потерять и его, и Якена. Возможно, Арья гналась лишь за тенью: как бы Джендри ни влекло к ней раньше, этого влечения больше не существовало, и то, ради чего она бросилась в омут с головой, было всего лишь самообманом.
Она потеряла Джендри и Якена, как и предупреждала её Жасмин. Конечно, Арья осознавала, что предостережение Жасмин стоит воспринимать буквально, ведь та считала, что Арья изменяет Якену. Но Арья никогда не собиралась «жаждать» одновременно и Джендри, и Якена — независимо от того, как сложатся обстоятельства. Отбросив в сторону технические детали и намерения, Арья вынуждена была признать, что эмоционально она была неверна Якену, и он знал об этом. По отношению к Джендри и Якену в своей слепоте она совершила так много проступков и была такой импульсивной, что не могла предвидеть последствия своих действий или хотя бы взять паузу, чтобы действительно разобраться в возникшей ситуации. Всё это было её упущением.
С тех пор, как она рассталась с Якеном, она изо всех сил старалась прийти в себя и восстановить душевное спокойствие. Но вскоре после того, как Джендри отверг её, Арья заметила, как Жасмин болтает с ним у дверей его классной комнаты, и теперь история о собаке и её тени прочно засела у неё в голове. Арье было неприятно вспоминать, как Жасмин прошептала ей на ухо своё предупреждение, и вдвойне ее злило осознание того, что старшая девушка каким-то образом верно предсказала исход её несчастного любовного треугольника. Её досада лишь усилилась, когда она поняла, что всё ещё ревнует к Жасмин и к тому, как легко та может подойти к Джендри, улыбнуться ему и поговорить с ним. Арье очень сильно хотелось сделать то же самое, но она знала, что при нынешнем положении дел это невозможно. Даже если Джендри здоровался с ней, когда она проходила мимо по коридору, его отказ всё ещё уязвлял её, и всё, что она могла делать, это кивать ему в ответ, быстро отводя взгляд, чтобы он не успел заметить, насколько ей больно.
Судя по всему, на Джендри их разговор не произвёл особого впечатления, и это доказывало, что он говорил серьёзно и действительно забыл о ней. Он ещё никогда не пользовался такой популярностью, и теперь, когда Маргери Тирелл открыто флиртовала с ним всякий раз, как они оказывались рядом, его статус взлетел до небес. Арья знала, что должна радоваться за него. Наконец-то у него всё начало складываться, и он выглядел счастливым. Но осознание того, что одной из причин его счастья стало его решение убрать её из своей жизни, заставляло её сердечные раны ныть ещё сильнее.
Неделю назад Робб вернулся на Север, и через несколько часов после его возвращения в квартиру, которую он делил с Джоном и Теоном, Арье позвонил Джон.
«Как поживаешь, сестрёнка?» — непринуждённо поинтересовался Джон.
«Робб рассказал тебе о моём расставании с Якеном, не так ли?» — не стала тянуть резину Арья.
«Да, рассказал, — подтвердил Джон. — Мне жаль это слышать, Арья».
«Робб говорил, что ничего не скажет», — раздраженно ответила Арья, игнорируя слова Джона.
«Он не сообщил мне никаких подробностей, — уточнил Джон, как будто это могло уменьшить вину Робба. — Я спросил у него, как твои дела, и заставил сказать правду, когда он слишком сильно затянул с ответом».
Арья вздохнула: «Ох, Джон… я по-крупному облажалась».
«Я готов выслушать тебя, если ты захочешь рассказать мне об этом», — тихо произнёс Джон.
И Арья обо всём ему рассказала, начиная с аукциона холостяков и заканчивая её последним разговором с Джендри в школьном дворе.
«Подожди… подожди, — прервал Джон. Линия потрескивала помехами, и Арья представила, как он придвигает телефон плотнее к уху. — У тебя есть чувства к Джендри? То есть романтические чувства?»