Джендри нахмурился: «Я не понимаю».
«Это всё из-за тебя, - продолжил Якен, - что бы она ни испытывала ко мне, её чувства к тебе всегда были сильнее. Теперь ты понимаешь?»
Джендри понимал слова, которые произносил Якен, но их смысл не укладывался у него в голове, он просто замер и потерял дар речи.
«Как?» - сумел он выдавить из себя.
«Это вопрос ты должен задать ей».
«Это… это правда?»
«Тебе же хуже, если не веришь мне», - произнёс Якен, безразлично пожимая плечами.
«Но… она выбрала тебя, а не меня», - покачал головой Джендри, всё ещё не в состоянии осознать реальность происходящего.
«Да, меня, - согласился Якен, и его тон немного смягчился. – И она даже по-своему любила меня, если хочешь знать. Но по непонятным мне причинам её чувства к тебе были сильнее, и я вынужден признать, что её чувства ко мне не идут ни в какое сравнение с чувствами к тебе. Мне ещё доступнее объяснить или ты слишком глуп, чтобы понять?»
Джендри не обратил внимание на откровенное сомнение в его интеллектуальных способностях: «Нет… я понял».
«Тогда мы закончили».
Якен бросил на него полный презрения взгляд, после чего позволил своему другу увести себя.
«Эй!» - громко позвал его Джендри.
«Что?» - не оборачиваясь, бросил Якен через плечо.
«Я ведь так и не извинился за то, что врезал тебе по лицу».
Якен всё-таки обернулся и посмотрел на него, бросив быстрый взгляд на свою руку, которой ударил по лицу Джендри пару минут назад. Наконец он кивнул в сторону Джендри, указывая на его покрасневшую челюсть.
«Скажем так: теперь мы квиты».
И Якен ушёл в сопровождении своего друга. Джендри не ослаблял бдительности, пока Якен не скрылся из вида.
«Ты в порядке, чувак?» - спросил у него Эдрик, когда толпа начала расходиться.
«Я в порядке», - Джендри поморщился, трогая себя за подбородок.
Якен ударил со всей силы. Самодовольный ублюдок был слишком быстрым. В отличие от Джоффри, Якен умел нанести настоящий удар.
«Кто начал? – спросил Берик. – Повезло ещё, что нас охрана не вышвырнула».
«Неважно», - покачал головой Джендри.
«Ты уверен, что с тобой всё в порядке? – Берик повторил вопрос Эдрика. – Тебе смачно врезали по лицу, старик».
Джендри начал смеяться. Его тихое хихиканье постепенно переросло в дикий ржач.
«Что такого смешного? – встревоженно смотрел на него Эдрик. – Удар Якена выбил из твоей головы какой-то винтик или что-то вроде того?»
«Ничего, - держался за бок Джендри. – До меня дошло, что он был прав. Я и правда самый большой долбоёб на планете».
Он совершенно неверно смотрел на ситуацию, и лишь бывшему парню Арьи удалось открыть ему глаза. Он не мог не оценить иронии, но пока что его впереди ожидал, возможно, самый важный момент в его подростковой жизни.
«Теперь мой ход», - подумал он.
_________________________
Якен
Костяшки пальцев на его правой руке всё ещё побаливали даже на следующий день после того, как он ударил Джендри. Обычно он бил только по боксёрским грушам, однако у него был должок перед Джендри за разбитую губу, когда он пострадал от него в клубе Огненное сердце несколько месяцев назад. Врезав Джендри по лицу, он наконец-то отомстил этому красавчику, причём бить его оказалось гораздо приятнее, чем колотить грушу.
«Я поступил правильно», - говорил он сам себе, имея ввиду не только удар.
Очевидно, что Арья не поведала Джендри ни одной подробности их с ней разрыва, и хотя он был благодарен ей за молчание, это позволило Джендри наделать собственных выводов. Все они были ошибочны, и он подозревал, что эти недоразумения вызвали серьёзные проблемы между Арьей и Джендри. Он не горел желанием открывать правду Джендри, но и не мог оставаться в стороне, позволяя упрямству Джендри причинять Арье ненужную боль.
Он горевал после их расставания. В какой-то степени часть его ещё оплакивала потерю той близости, что была между ним и Арьей. Тем не менее он был прагматиком и не видел смысла в том, чтобы утопать в жалости к себе из-за разбитого сердца в то время, как ему нужно было оставаться сильным, чтобы преодолевать все препятствиям на своём пути. Как профессионалу ему требовался трезвый ум, чтобы встретиться с влиятельными людьми музыкальной индустрии, к тому же парни из его группы полагались на него. После расставания с Арьей он с головой ушёл в работу, сочиняя песни, как сумасшедший, потому что сердечная боль подпитывала его творчество, и он использовал это топливо, пока оно практически не выгорело. И теперь у него осталось лишь то, что он решил сохранить для себя: это было всё только хорошее из того времени что он провёл со своей милой девочкой с глазами оленёнка.
На Турнире он разглядел её в толпе, и их взгляды пересеклись. Сначала её глаза широко раскрылись от потрясения, возможно вызванного удивлением от его неожиданного появления, возможно чувством вины от того, что она стояла там рядом с Джендри. Он не хотел, чтобы этот взгляд раненной лани был его последним воспоминанием о ней, поэтому он выступал по-особенному. Он хотел, чтобы Арья увидела, что с ним всё нормально, чтобы она не чувствовала вину перед ним. Он пел эмоциональнее, чем обычно, надеясь, что, может быть, она увидит, что он двигается дальше… и что с ним всё будет в порядке.
К концу последней песни Якен снова перехватил взгляд Арьи. Он увидел, как страдальческое выражение её лица сменилось надеждой, и это было больше, чем он мог желать. Надежда означала, что она тоже смотрит вперёд, а не погрязла в прошлом с чувством вины и сожаления.
«Якен, ты не спишь, мой мальчик?»
Якен очнулся от своих мыслей, когда дядя Отто постучал в дверь его спальни.
«Входи, дядя».
Дядя Отто вошёл в его комнату, осторожно обходя чемоданы и открытые коробки, стоявшие на полу и свидетельствующие о том, что Якен действительно через несколько дней переезжает в Нью-Йорк, покидая дом тёти Уммы и дяди Отто.
«Твоя Умма отправила меня проверить, как проходят сборы, - его дядя разглядывал раскиданные в беспорядке одежду, книги и другие личные вещи, валяющиеся на столе, кровати и на полу в комнате Якена. – Видишь ли, она хочет помочь… но твоя тётя говорит, что может расплакаться».
Якен вздохнул, уже скучая по дяде и тёте. Шестнадцать лет они воспитывали его, как собственного сына, и он ни разу не расставался с ними дольше, чем на несколько дней.
«Я не уезжаю из страны, дядя. Я буду часто навещать вас, и вы оба сможете приезжать ко мне в Нью-Йорк в любое время».
«Умма знает это, - согласился дядя Отто. – И я знаю… но ты ведь понимаешь, что для нас это значит».
Якен понимал: «Спасибо, дядя. Я благодарен вам за всё, что вы с Уммой сделали для меня».
Дядя Отто ласково похлопал его по плечу, после чего стряхнул с себя ностальгию и улыбнулся.
«Ну так что, тебе нужна помощь?»
Якен беспомощно оглядел беспорядок вокруг: «Думаю, мне понадобится ещё несколько коробок».
Дядя Отто усмехнулся: «Я схожу сегодня и прикуплю их для тебя».
«Буду очень признателен».
«Сегодня утром ты ведь собирался встретиться с Сирио, всё верно?»
«Да, - Якен взглянул на часы. – Вообще-то, мне уже следует выходить».
«Отлично. Передавай ему мои наилучшие пожелания и ещё раз извинись, что я не смог увидеть вчера его выступление».
«Я передам ему».
Якен получал удовольствие от поездки до Трезубца, жалея, что не сможет взять джип с собой в Нью-Йорк. Дело в том, что квартире, которую он будет делить с Каем, Джорджем и Изембаро, полагалось только одно парковочное место, и когда ребята тянули жребий, победил Иззи. Счастливчик Иззи пообещал их всех возить по необходимости.