Снежана, увидев Виталия, вспыхнула, как дева, вылепленная из снега, на лик которой упали неяркие отсветы вечерней зари, и, опустив глаза, пробормотала что-то неясное. Что Виталию, вероятно, следовало принять за приветствие, посланное хозяйкой дома гостю. Он сделал вид, что так это и расценил, и сдержанно улыбнулся в ответ.
Впрочем, сама Снежана не обратила на улыбку бывшего жениха никакого внимания. Её мысли были заняты совсем другим. Она даже не замечала, что её собственный муж следит за каждым её шагом. Тем временем сам Никифор Лаврентьевич, приняв твёрдое решение расставить все точки над «i» и пусть не в конце уходящего года, но в начале грядущего обязательно обрести наконец утерянное из-за семейных передряг спокойствие. Да и сама природа решила сделать хозяину дома и его гостям праздничный подарок. Весь декабрь стояла промозглая погода, лил дождь. А тут просто как по заказу мягкий, красивый, пушистый снег. Лёгкий морозец. Звёздное небо. Классическая новогодняя ночь.
Но ещё до её наступления во дворе зажгли яркие фонари и гирлянды, которые освещали не только площадку перед домом, но и сад с его расчищенными дорожками. Гости, кто в одиночку, кто разбившись на пары, прогуливались, вдыхая чистый воздух, от которого кружилась голова и сладко замирало сердце.
– Будто яблок с сахарной пудрой наелся! – воскликнул Калитовский-старший и неожиданно чмокнул жену в щёку.
– Ты чего, Игнат, люди же вокруг, – проговорила она, зардевшись, то ли от мороза, то ли от удовольствия.
– Так я же не чужую, а свою жену целую, – ответил он в оправдание и рассмеялся раскатисто, как в молодости.
– Он ещё и ржёт, как жеребец, – проговорила Аделаида Сергеевна и, не удержавшись, засмеялась сама, а потом добавила тихо: – Игнат, как хорошо-то сегодня здесь.
– Вот, – довольно крякнул он, – а ты ещё ехать не хотела.
– Я не то чтобы не хотела, я просто сомневалась.
– А разве это не одно и то же? – спросил муж.
– Нет, конечно!
– Ох уж эта женская логика, – покачал головой Калитовский-старший и снова громко рассмеялся.
– А по мне, так ваша мужская логика топорная, – сделала вид, что обиделась, супруга, – всё у вас ать-два да ать-два.
– На то мы и солдаты, – снова засмеялся муж.
Сын их Виталий тем временем покачивался на старых садовых качелях и, казалось, о чём-то сосредоточенно думал. Тихон Поздняков затеял с детьми весёлую игру в снежки, а потом они втроём принялись лепить огромного снеговика. После того как отец с детьми скатали первый огромный шар и принялись за второй, Виталий Калитовский спрыгнул с качелей и присоединился к ним.
– Дядя Виталя, – обратился к нему сын Анфисы и Тихона, – папа обещал, что мы завтра крепость строить будем, хочешь с нами?
– А почему бы и нет, – подмигнул ему Виталий.
– Ура! – закричал мальчишка. – Нашего полку прибыло!
– А мама не хочет строить, – пожаловалась Виталию его сестрёнка.
– Так не женское это дело – крепости возводить, – ответил Калитовский-младший.
– А я кто, по-вашему? – сверкнула на него голубыми глазами внучка полковника.
– Ты ещё девочка, – попытался вывернуться Виталий.
– Всё равно будущая женщина, – упрямо топнула ножкой в красном сапожке юная строительница крепостей.
– Ладно, твоя взяла, – рассмеялся Виталий, – будем считать, что я это не подумав ляпнул.
Тихон ухмыльнулся и одобрительно кивнул, девочка примирительно хлопнула рукой в красной варежке по ладони Виталия, протянувшего ей для примирения руку. Брат её за спиной сестрички показал Виталию большой палец: мол, молодец!
Анфиса тем временем, одевшись потеплее, сидела на расстеленном на скамейке возле дома одеяле и пыталась запомнить порядок вязания сложного, но умопомрачительно красивого узора для свитера, которому её учила Лукерья Самсоновна.
– Вы бы в дом шли, какое тут на морозе при свете фонарей вязание. У вас руки к спицам примёрзнут, – уговаривал их Твердохлёбов-старший.
– Так не холодно же, папа, – отмахивалась дочь, – и потом, мы в перчатках.
– Да и со всеми вместе нам веселее, – добродушно замечала старая тётка.
– Ну, мёрзните, коль вам нравится, – ухмылялся Никифор Лаврентьевич, с любовью глядя на своих девочек.
Олег Кушнарёв сразу по приезде представил дяде свою невесту. Так и сказал:
– Дядя Никифор, это Лиза! Моя невеста! Прошу любить и жаловать.
– Что ж, за нами не заржавеет, – ласково улыбнулся Твердохлёбов, – и любить будем, и жаловать. Проходите, Лиза, и чувствуйте себя как дома.