Ей невероятно повезло уже в том, что Тацуя не задавал никаких вопросов, и Лина знала, что этим может пренебречь его добрым жестом, но она не могла удержаться перед своими собственными вопросами.
— Спросить что?
— Что ты имеешь в виду? Вроде... Моей реальной личности или что-то подобное, ты не хочешь знать?
— Не волнуйся об этом. Некоторые камни в мире лучше оставить нетронутыми.
Лина не была уверена, говорит он искренне или нет.
Человек, известный как Шиба Тацуя, был для неё слишком непонятным.
— ...Ты, невероятно раздражаешь.
Тацуя лишь пожал плечами и развернулся на резкое обвинение Лины.
В то же время, когда она последовала за его спиной, Лина была дальновидна в том, что слово «раздражающий» не было поверхностным.
Глава 4
14 января 2096 года, Сибуя 23:00.
Поздно ночью в субботу, хотя машин на улице не было, она была заполнена молодыми людьми.
Машин там не было из-за изменений в транспортной системе и изменений в обычном рабочем времени. Самоуправляемый (с автопилотом) индивидуальный электрический транспорт работал круглосуточно. Кроме того, в большом районе, как Сибуя, этот общественный транспорт использовать не было необходимости, так как под землей были сооружены моторизированные тротуары, по которым можно было легко добраться до станции.
Больше того: в нынешнем веке, когда инфраструктура для работы на дому была улучшена, больше нет нужды допоздна оставаться в офисе. В случае срочной работы, современная тенденция в бизнесе была в том, чтобы делать её дома и передавать обратно в компанию через частную линию. Современные офисы — места для деловых переговоров, не для бумажной работы. К тому же, когда компании занимаются честным бизнесом, исчезает необходимость сознательно назначать деловые переговоры на ночь.
Ночной Сибуя — город для молодых людей, где не видно взрослых.
На самом деле, кроме Сибуи, в это время дня невозможно увидеть такую сцену в любом другом районе.
Сибуя, Синдзюку, Икэбукуро, Роппонги... До войны они процветали как торговые районы для молодых людей; но теперь увидеть, как молодые люди бродят и собираются поздно ночью, можно лишь здесь, в Сибуе.
В эпоху хаоса, охватившей два десятилетия, в разные периоды в Синдзюку, Икэбукуро и Роппонги, как результат разрушительных действий, вызванных иностранцами, вместе с крайней разрухой, вызванной ксенофобскими[2] бунтами местной молодежи в ответ на действия иностранцев, возникло множество извилистых руин. В ходе реконструкции были приняты меры по капитальному восстановлению общественного порядка, превратив тем самым эти районы в довольно плотные оживленные центры.
Но Сибуя был исключением.
Ещё до войны уровень разрухи усугубился и распри между молодежью усилились, поэтому, как результат того, что они были первыми, кто выпроводил иностранцев, Сибуя был избавлен от абсолютного уничтожения, от которого пострадали другие районы. И так как беззаконие ночного Сибуя было оставлено в покое, даже сейчас нельзя категорически утверждать, что такой результат был лучшим чем другие.
Если это была такая зона беззакония, будь то день или ночь, «перестройка», инициированная правительством и местным муниципалитетом, которые стали очень нетерпимы к отсутствию порядка по сравнению с довоенными днями, вероятно, продолжилась бы, как можно было бы предположить. Нынешние административные органы стали довольно строгими по отношению к ограничениям частных прав, связанных с недвижимостью.
Однако днем и ночью внешний вид Сибуи полностью отличался.
Днем — деловой центр, где деловито приходят и уходят честные сотрудники компаний.
Ночью — квартал удовольствия, где ошивается молодежь с признаками преступности.
Поскольку они не могут совершить облаву сразу на всех, властям трудно сделать решающий шаг в перестройке района.
И в этот самый вечер, в начале Нового Года, на улицах также собралось много молодежи, шумевшей столько, сколько хотят: смеясь, флиртуя и обмениваясь ударами.
Среди них была видна фигура молодого парня с угловатыми чертами лица и крепким телосложением.
Одетый в легкую куртку поверх спортивного свитера, что было невообразимо легкой одеждой для середины зимы, Лео неуверенными шагами глубокой ночью шел через Сибую. Хотя использовалось слово «неуверенными», его ноги и ступни были должным образом в джинсах и кроссовках. Однако, судя по его шагам, похоже, у него не было конкретного назначения.
У Лео было одно плохое времяпровождение. Нет, скорее не времяпровождение, наверное, это была привычка.
Привычка скитаться.
Не ходьба или бег, но скитание в ночи.
С приближением глубокой ночи ему хотелось бродить в случайном направлении в неопределенности.
Лео считал, что это объяснялось инстинктами, высеченными в генах его тела.
Он был третьим поколением «Бург Фолге (Серия Крепость)», в первые дни разработанной в Германии, где впервые в мире был доведен до практического применения метод генетической манипуляции по настройке волшебников.
Бург Фолге — метод по настройке тела, разработанный с акцентом на улучшение его прочности. В те дни, чтобы увеличить возможности ближнего боя, считающиеся слабейшей точкой волшебников, вместо укрепления магических способностей, этот метод, который усиливал физические способности, содержащиеся в генах, родил поколение «Супер солдат, способных использовать магию», или «Расширенных людей, способных одновременно использовать и сверхчеловеческие физические способности и магию», эти два названия им больше подходили, чем просто настроенные волшебники.
Хотя методы Химера-фикации не были включены в методы настройки, не трудно представить, что как начало метода генетической реконструкции были использованы большие млекопитающие, которые были гораздо крепче людей.
Не удаляя внешними средствами ограничитель организма, — уже тогда было известно, что такой метод будет иметь высокую вероятность повреждения магических способностей, — но за счет повышения производительности физического тела.
Возможно, как результат такой необоснованной генетической реконструкции, много из первого поколения умерло ещё в детстве, даже большинство тех, которые стали взрослыми, сошли с ума и умерли.
Дедушка Лео был одним из немногих выживших.
У Лео был страх.
Посторонний не сможет этого увидеть, но он всю жизнь живет со страхом глубоко в сердце.
Он задавался вопросом, сойдет ли и он однажды с ума.
С нечеловеческим фактором, пожирающим его человеческий фактор, он задавался вопросом, потеряет ли в конечном итоге себя.
Он задавался вопросом, действительно ли выпуская свои порывы, сможет оттянуть момент, когда его скрипучее сердце разобьется. Он старался быть лояльным к своим порывам. Он на примере своего дедушки знал, что можно свободно прожить естественную продолжительность жизни.
Вот почему он не сопротивлялся своему порыву «блуждания в ночи».
По прихоти этого порыва, под луной, под звездами, под угольно-черными облаками, он бесцельно блуждал.
Одной ночью в центре города, следующей: в торговых районах, в пригородах, в уединенных горах. Без назначения. По прихоти, он выбирал дорогу по настроению дня.
То, что сегодня он пришел в Сибую, было чистой случайностью.
Он увидел фигуру молодого человека в темном костюме, поверх которого был серый плащ, на котором, хотя он и был новым, тут и там виднелись складки.
— Э? Старший брат Эрики, Мистер Инспектор?
Человек, который только что прошел мимо, был случайным знакомым. Всего-навсего, но Лео заговорил с молодым человеком. Просто по прихоти, так как он не всегда заговаривал со знакомыми, лишь их завидев.
В следующий момент в его направлении поднялась волна шума.
Голос Лео никоим образом не был громким. Он был всего лишь достаточно громок, чтобы призвать прохожего остановиться.