— Три на одного — мошенничество! Несправедливо!
— Несправедливо?.. сколько же ваших набросилось на Онии-саму?
На этот жалобный крик, Миюки ошеломленно нанесла ответный удар.
— Ты не должна так говорить, — прежде чем её шок обернулся гневом, Тацуя решил её успокоить, — справедливость — лишь фасад, когда находишься в выгодном положении, чтобы в нем и дальше оставаться, и несправедливость целесообразна, когда находишься в невыгодном положении, чтобы выжать уступки с другой стороны. С тактической точки зрения, использовать слова, чтобы избежать конфликта, когда невозможно выиграть с помощью силы — не ошибочно. Когда ты в это была втянута, ты проиграла, Миюки.
— Понятно, вот в чем дело.
Хотя и довольно прямо, но, по крайней мере, ему удалось успокоить Миюки.
— Фасад? Целесообразно?
Но вместе с тем это вызвало противоположный эффект на Лине.
Кстати, всё это время Якумо пытался подавить смех.
— Я не хочу, чтобы мне это говорили вы, японцы, вы никогда не стыдитесь скрывать свои истинные намерения под фасадом!
— Разве ты сама не на четверть японка?
— ...
— «Парад», который ты использовала, был разработан в Японии, ты можешь его использовать из-за Кудо, другими словами, в тебе течет японская кровь, так ведь? Кроме того, двойные стандарты — отличительная черта власти. Я ещё не слышал о людях, которые не отличают свои истинные чувства от фасада.
Лина молча уставилась на Тацую, её белая кожа стала ярко красной. Она молчала, даже не вздохнула.
Ужасающе ухмыльнувшись перед глазами Лины, Тацуя, когда заметил, что её жажда крови полностью исчезла, криво улыбнулся.
— ...Что-то не так?
— Нет, я просто думаю, что допрашивать Лину такими темпами лишь сделает её более упрямой.
— По крайней мере, зови это гордостью!
«Она знает разницу между упрямством и гордостью... её японский действительно неплох», — под впечатлением подумал Тацуя. Не то чтобы это было сейчас уж очень уместно.
— Остальные группы скоро будут здесь...
— Подожди! Ты меня вообще слушал?!
Было лучше всего игнорировать всё постороннее.
— Лина, давай заключим честную сделку. Если ты думаешь, что три на одного — нечестно, что на счет один на один. Если выиграешь, на сегодня мы тебя отпустим. Если выиграю я, ты честно ответишь на все наши вопросы. Ну как?
Даже если Лина выиграет, Тацуя по-прежнему знает её истинное лицо, а если выиграет он — ей придется говорить. Хотя матч был бы один на один, условия всё ещё не сбалансированы.
— ...Отлично.
— Пожалуйста, подождите!
Как раз когда Лина горько приняла его предложение, заговорила Миюки.
Тацуя и Лина посмотрели на Миюки.
Не испугавшись, она ясно заговорила:
— Онии-сама, пожалуйста, оставь матч с Линой мне.
— Миюки, что ты...
— Лина, запомни. Я никогда не прощу тех, кто пытается навредить Онии-саме. Я считала тебя соперницей и другом, но когда ты объявила о своём намерении убить его, даже если это были просто слова, я никогда тебя не прощу. Я своими собственными руками заставлю тебя осознать грех.
В глазах Миюки была абсолютная серьезность. Когда Лина увидела эту слишком глубокую одержимость, казалось, что она просто отшутиться, сказав, что это был обман, но она лишь издала смешок.
— Не волнуйся. Я не убью тебя.
Слова Миюки заявили, что она уже победила.
— Пф... Миюки, думаешь, сможешь выиграть? У той, кто держит имя Сириус, у меня!
В груди Лины вспыхнуло пламя битвы.
Две королевы уставились друг на друга.
— Хорошо. Миюки, я оставлю это на тебя. Тебя это устроит, Лина?
— Спасибо огромное, Онии-сама.
— Будь по-вашему. Если проиграю — расскажу всё, что вы хотите. Хотя такое никогда не произойдет!
Было заключено соглашение. Таким образом, две выдающихся красавицы приготовились поднять занавес великолепного поединка.
Мастерство Миюки в магии охлаждения и заморозки было непревзойденным.
Однако природа её магии шла от уменьшения молекулярных колебаний, а не от обуздания снежных духов или ледяных демонов. Конечно, это было не как в детских фэнтэзийных мирах, в которых получение покровительства такого духа предоставляло иммунитет к холоду. Суть в том...
Что холод, это холод.
Ей ну никак не могло быть тепло, когда она ехала ночью в разгар зимы на мотоцикле.
Поэтому...
«Это ведь простительно, да... холодно ведь», — крепко цепляясь за Тацую и прижавшись щекой и грудью к его спине, Миюки в голове повторяла это оправдание.
Неужели ещё остался какой-то смысл в оправдании?.. Это лучше оставить несказанным.
Он рывками глядел на фары мотоцикла прямо за собой, и выражение его было не иначе как «озорным».