Он чувствовал себя сейчас дряхлым стариком. Словно все тысяча девятьсот лет, промчавшиеся по Земле со дня его первой смерти, вдруг легли на плечи тяжёлым грузом.
Мэри снова поговорила с кем-то по карманному телеофу.
— Дом номер тысяча девятьсот четырнадцать по улице Волгина свободен, — сказала она.
— Как ты сказала? — спросил Волгин. — Улица Волгина? Кто он был, мой однофамилец?
— Почему однофамилец? — улыбнулась Мэри. — Это ты сам. Все прежние герои Советского Союза имеют улицы своего имени в тех городах, где они родились. Есть улица…
— Улицы, — перебил Владилен, поняв, что хочет сказать Мэри, — носящие имена учёных, писателей, художников твоего времени.
— Мы не забываем людей, если они этого заслуживают, — добавила Мэри, чтобы исправить промах.
Но Волгин хорошо понял, что хотела сказать девушка. Здесь, в Ленинграде, была не только улица Волгина, но и Волгиной. Ведь и Ирина была Героем Советского Союза. И она также была уроженкой города Ленина.
Он улыбнулся грустной и смущённой улыбкой:
— Значит, Волгин поселится на улице Волгина. Любопытно. Но тут ещё одно странное совпадение. Номер дома точно такой же, как год моего рождения.
— Тысяча девятьсот четырнадцать, — сказала Мэри.
Она знала это и раньше. Но, когда он, просто и естественно, вот так, сидя перед ней, в современном костюме, такой обычный, совсем как все, сказал это, она вздрогнула.
1914!
Не Новой, а христианской эры!
Это был год рождения этого человека, которого она запросто называла по имени… её брата!
Кровь хлынула ей в лицо, и, охваченная сильным волнением она отвернулась.
— Тем более это должно быть тебе приятно, — сказал Владилен.
— Да, конечно, приятная случайность, — с оттенком иронии ответил Волгин.
Разумеется, тут не было ни совпадения, ни случайности. В городе знали, что рано или поздно Волгин будет здесь. Вероятно, этот дом давно свободен или его освободили сейчас, когда Волгин действительно прилетел сюда.
Подобных совпадений не бывает.
Но эти люди были правы. Ему было приятно их утончённое внимание. Только было бы ещё приятнее поселиться на другой улице, носящей имя Ирины.
«Этого они не могли знать», — подумал Волгин.
— Не хочешь сейчас встречаться с людьми? — спросила Мэри.
— Если можно, отложим на завтра.
— Конечно, можно.
Арелет опустился в саду, позади небольшого одноэтажного дома. Волгин заметил, что на улице много людей. Его вышли встречать.
Что-то вроде угрызений совести кольнуло Волгина.
Его ждут! Его хотят видеть! Хорошо ли обмануть ожидания этих людей?
Но он был просто не в состоянии сейчас встретиться с людьми, говорить с ними.
— Выйди к ним, — попросил он Владилена, — и объясни.
— Не беспокойся, они всё поймут.
По тому, как уверенно Владилен привёл арелет именно к этому дому, Волгин окончательно убедился, что был прав. Дом давно ждёт его, предназначен именно для него, а не случайно оказался свободным. И Владилен хорошо знал, где находится нужный дом.
«Если бы это была улица Ирины», — ещё раз подумал Волгин, выходя из машины.
Здание выглядело очень своеобразно — не было видно ни одного окна. Огромную веранду, так же как в доме Мунция, обвивала зелень дикого винограда. Крыша была плоской.
— В доме искусственное освещение? — спросил Волгин.
— Нет, почему же? — удивлённо ответила Мэри. — Обычное.
— Стеклянная крыша? — догадался Волгин.
— Нет. Крыша тоже обычная. Это самый простой, обыкновенный дом. Такой, каких сотни тысяч.
Волгин замолчал. Новая загадка! Но через полминуты она должна была разъясниться, не стоило расспрашивать.
Дом был больше, чем дом Мунция, — вероятно, здесь было комнат десять или двенадцать.
В первой — обширной гостиной, дверь которой выходила на веранду, — их ожидал молодой человек лет тридцати. Его лицо показалось знакомым Волгину. Вглядевшись, он узнал Сергея, одного из помощников Ио и Люция, которого он часто видел в круглом павильоне на острове Кипр.
Комната оказалась залитой солнечным светом, свободно проходящим сквозь совершенно прозрачные потолок и наружную стену.
Но ведь только что Волгин видел эту самую стену из сада, и она не была прозрачной…
Ему захотелось выйти на веранду и посмотреть ещё раз снаружи, но он удержался. Было ясно, что Мэри сказала правду, и крыша, которая выглядела такой же прозрачной, как и стена, не стеклянная. Дом был выстроен из материала, пропускавшего наружный свет, но задерживавшего внутренний.
«Чересчур светло», — подумал Волгин.
Вслух он ничего не сказал. С уже хорошо усвоенной манерой внешнего равнодушия к непонятным ему явлениям, словно не видя здесь чего-либо загадочного, он обратился к Сергею:
— Здравствуйте! Я рад вас видеть.
— А я ещё более, — ответил Сергей, обеими руками пожимая протянутую Волгиным руку. — Мне поручено встретить вас и познакомить с домом.
— А разве вы живёте в Ленинграде? — лукаво спросил Волгин.
Молодой человек смутился.
— Я живу в Москве, — ответил он. — Но это так близко. Мы думали, что вам будет приятнее увидеть знакомого.
— И вы были правы, — серьёзно сказал Волгин.
— Я покажу вам всё и удалюсь.
— Побудьте с нами.
Волгин не мог сказать иначе. Прежние представления о вежливости крепко держались в нём.
Но, к его большому облегчению, Сергей отказался, сказав, что рад будет прийти завтра.
— Вам надо хорошенько отдохнуть, — прибавил он. — Слишком много новых впечатлений.
— Да, вы правы, — со вздохом согласился Волгин.
Он жаждал полного одиночества. Побыть, наконец, наедине с самим собой, разобраться во всём, что он видел…
Его нетерпение было столь очевидно, что Мэри сразу предложила осмотреть дом позже, а сейчас разойтись для отдыха.
— Вот эту комнату мы предназначили для вас, — сказал Сергей, останавливаясь перед дверью в левом крыле здания. — Но если вам не понравится…
— Уверен, что понравится, — ответил Волгин. — Благодарю.
Он повернулся к двери. Она открылась перед ним, как всегда, будто сама собой, и Волгин вошёл. Дверь закрылась за ним.
Он слышал удаляющиеся шаги. Наконец-то он один!
Комната была большая, обставленная с обычным комфортом. Потолок не был прозрачным, а сквозь стену, выходившую в сад, проникали неяркие лучи солнца, смягчённые ветвями деревьев.
Взгляд Волгина остановился на противоположной стене.
Вздрогнув всем телом, он стремительно подошёл ближе, не веря своим глазам.
Охваченный вдруг сильнейшим волнением, ошеломлённый и недоумевающий, он стоял перед тем, чего никак не ожидал увидеть.
Написанный масляными красками, на стене висел портрет Иры!
Волгин хорошо знал, что такого портрета не было раньше. Ирина не любила даже фотографироваться и никогда не позировала художнику.
Откуда же взялся этот портрет, кто и когда написал его?
4
Шли дни. Волгин всё откладывал и откладывал отлёт из Ленинграда. Он никак не мог решиться расстаться с местом, где когда-то находился его родной город, с Октябрьским парком. С Владиленом или с Мэри, а чаще всего один он каждое утро садился в арелет и отправлялся к берегам Невы. Оставив машину где-нибудь недалеко от Медного всадника, откуда он всегда начинал свои странствования и куда возвращался вечером, чтобы лететь домой, он бродил по знакомым местам, разыскивая следы былого.
Так он нашёл место, где прежде стоял дом, в котором он родился и вырос. И ему показалось, что одно из гигантских деревьев, росшее там, — то самое, что росло прежде во дворе. Место, где до замужества жила Ира, он тоже отыскал в густой чаще.
Владилен достал Волгину план парка, но и без этого плана он легко ориентировался в лабиринтах аллей, казавшихся ему прежними улицами, по которым он так часто ходил в своей первой жизни.