— Эти председатели избираются на определённое время?
— В Совете техники — да. Это необходимо для стройности хода всех инженерных работ на планете. Но у нас, в Совете науки, председатель избирается на каждом заседании.
— Плохо я ещё знаю вашу жизнь, — заметил Волгин. Люций улыбнулся.
На небольшой скорости они летели над Сахарой около трёх часов. Наконец, на горизонте показался город Космоград — цель их пути.
Волгин видел уже много современных городов и привык к их внешнему виду. Дома не тянулись вверх, они были, как правило, невысоки и располагались на больших площадях. Тем удивительней был вид Космограда.
Огромное кольцо небоскрёбов окружало ровное гладкое поле, сплошь покрытое чем-то вроде асфальта. Это поле и было космодромом, где приземлялись звездолёты дальних рейсов. Каждый дом был высотой метров четыреста или пятьсот. Казалось, что будь на небе облака, крыши этих домов должны были скрываться в них.
Странная и необычная архитектура. Нельзя было определить сколько этажей имеет то или иное здание. Окон, в обычном понимании, здесь не было. Чередовались полосы стекла и металла, иногда расположенные горизонтально, иногда вертикально. Назначение этих полос трудно было понять. Некоторые дома были совершенно прозрачны, другие, наоборот, выглядели сплошной массой, как одно целое. Два или три были прозрачны внизу и непрозрачны в верхней своей части, что создавало странное впечатление половины здания, парящего в воздухе. Всюду поднимались тонкие мачты, вершины которых находились так высоко, что их не было видно. Волгин решил, что это мачты для межпланетной связи.
— Какой странный город! — сказал он.
— Да, он не совсем обычен, — согласилась Мэри. — Космоград выстроен очень давно. Тогда считали, что командиры космолётов должны издалека видеть место посадки.
— Не совсем так, Мэри, — сказал Люций. — Была другая причина. Потом я расскажу тебе, в чём дело, — прибавил он, обращаясь к Волгину, — и ты поймёшь, почему город именно такой. Архитектура Космограда не земная.
— Как это не земная? — Люций кивнул головой.
— Это так, — сказал он. — Но мы уже прилетели. Отложим разговор до более удобного времени.
Арелет опустился на крышу одного из домов. Она оказалась огромной площадкой, на которой уже стояло несколько других арелетов.
— Этот дом, — пояснил Сергей, — один из филиалов института космонавтики. Они просили, чтобы ты остановился здесь. Не возражаешь?
— Конечно, нет…
Прилетевших встретили четыре человека. Один из них был пожилым, трое совсем молоды. Они поздоровались с Волгиным совершенно так же, как и с его спутниками, — приветливо и без всяких проявлений любопытства.
Гостей провели в предназначенные для них комнаты, находившиеся на самом верхнем этаже. Это тоже было признаком внимания: не нужно было далеко идти или подниматься в лифте, чтобы добраться до своего арелета.
Ещё подлетая к этому дому, Волгин обратил внимание на отсутствие окон в верхней его части. Но внутри всё оказалось залитым солнечным светом.
В ленинградском доме часть стены, примыкавшей к полу, всегда оставалась непрозрачной. Здесь было иначе. Вся стена, от пола до потолка, казалось, не существовала вовсе. При всём желании её нельзя было увидеть.
Оставшись один, Волгин подошёл к этой «стене». Было такое впечатление, что он очутился на краю площадки, висящей на высоте полукилометра над землёй. Неприятное чувство головокружения заставило его тотчас же отойти назад.
Он протянул руку и дотронулся до невидимой поверхности. Стена была тут и надёжно отделяла его от бездны.
Волгин обратил внимание, что не ощущает африканской жары. В комнате было даже прохладно. Очевидно, стекло или что-то, из чего была сделана стена, не пропускало тепловых лучей солнца.
Волгину была уже хорошо знакома биотехника его нового века. Он без труда заставил стену немного потемнеть. И снова проявилась разница между этим домом и тем, в котором он жил в Ленинграде. Там стена темнела вся сразу, здесь золотистая пелена стала медленно подниматься от пола. Когда она затянула стену до высоты одного метра, Волгин остановил процесс.
Теперь комната имела более привычный вид.
Он внимательно осмотрел обстановку.
«Архитектура зданий Космограда не земная», — сказал ему Люций.
Очевидно, это относилось не только к архитектуре, но и к внутреннему убранству дома. Пол, потолок, стены (кроме наружной) были не такими, к каким привык Волгин. Казалось, что они сделаны из губчатой массы, плотной и упругой. Пол заметно пружинил. Он напоминал очень толстый ковёр. Цвет потолка и стен был совершенно одинаков — бледно-жёлтый. Пол темно-серый.
«Некрасиво!» — подумал Волгин.
Меблировка была, в общем, такая же, как и везде, но каждый предмет имел непривычные глазу очертания. Столы, кресла, постель — всё было каким-то другим, чуждым. От всего веяло иными представлениями о красоте и удобстве. Причудливо изломанные линии резали глаз, расцветка выглядела слишком яркой, сочетание красок было неприятным.
«Да, — сказал Волгин самому себе, — всё это явно не земное. Но чьё же?»
Он знал, что в Солнечной системе нет планет, населённых высокоразвитыми существами. Значит, это копия обстановки какого-то иного мира, находившегося в иной планетной системе.
Самый факт связи с другим человечеством уже не мог удивить Волгина. Но для чего понадобилось строить Космоград по типу городов иного мира, этого он не понимал.
Ему вспомнились слова Мунция, что археологическая находка на Марсе могла остаться там не от времени первых межпланетных полётов, а от ещё более давнего времени. Мунций посоветовал тогда прочесть об этом книгу (Волгин забыл её название), но он так и не собрался это сделать.
«Расспрошу Люция, — решил Волгин. — Тем более, что он обещал объяснить, почему Космоград не земной город».
Но прошло совсем немного времени, и Волгин забыл о Космограде, о находке на Марсе и обо всём на свете. Люций сообщил ему, что экипаж «Ленина» прилетает на Землю не двадцать третьего, как думали раньше, а завтра — двадцать второго.
— Они добились сокращения срока карантина на один день, — сказал Люций. — Видимо, их нетерпение очень велико. Я думаю, — прибавил он, улыбаясь, — что тут играет большую роль твоё присутствие.
— Значит, они прилетают?… — взволнованно спросил Волгин.
— Завтра, в десять часов утра.
— А как же встречающие? Успеют они собраться?
— Конечно! Сегодня к вечеру все будут здесь, — Люций внимательно посмотрел на «сына». — Ты должен спать эту ночь как всегда.
— Боюсь, что мне не удастся заснуть, — сказал Волгин.
— Об этом я сам позабочусь.
Остаток дня прошёл для Волгина как в тумане. Он не мог потом вспомнить, что делал, с кем говорил.
Вечером, в обычный час отхода ко сну, к нему в комнату зашёл Люций.
— Ложись! — сказал он.
— Всё равно я не засну, — попытался возразить Волгин. Люций улыбнулся. Когда Волгин разделся и лёг, он положил свою тонкую руку на его лоб. Несколько секунд Волгин чувствовал приятное ощущение тепла. Казалось, что в тело проникает слабый ток. Потом он заснул и проспал крепко, без сновидений, до восьми часов утра.
Медицина знала надёжные средства, совсем не похожие на снотворные снадобья двадцатого века.
Проснулся Волгин бодрым и свежим. В комнате было полутемно. Наружная стена, сплошь затянутая темно-золотой пеленой, почти не пропускала света. Очевидно, это сделал, уходя, Люций.
Волгин сразу вспомнил, что ожидает его сегодня, и вскочил.
Телеоф сообщил ему, что до прилёта корабля с Ганимеда ещё два часа. Волгин быстро оделся. Туалетная комната помещалась рядом, и в ней он увидел всё тот же аппарат для волнового облучения, видимо доставленный сюда ночью. Люций раз навсегда потребовал, чтобы ни один день не проходил без этой непонятной Волгину процедуры.
Умывание, пять минут у аппарата (он ничего не чувствовал при этом) — и Волгин был готов.
Он подошёл к «окну».