— Вы милый не волнуйтесь, у всякого это бывает, — сказала санитарка тётя Паша, в исполнении актрисы Елизаветы Уваровой, держа в руках шприц. — Всем когда-то начинать приходится. Для этого и учились.
Врач-психиатр в исполнении актёра Алексея Кожевникова выпил стакан воды, крякнул и голосом, который дал петуха, произнёс:
— Да, мы все учились понемногу чему-нибудь и где-нибудь. Кстати, с чего вы взяли, что я — нервный, то есть нервничаю? Это обычный предстартовый мандраж. И потом, у нас практика была. Я на ней такого насмотрелся, ха-ха-ха, — врач загоготал как ненормальный и, тут же сделав серьезно лицо, добавил, — что лучше бы не смотрел.
— Ну, практика практикой, а первый больной он на всю жизнь запомнится, — тётя Паша подошла к врачу и поправила ему причёску. — Кстати, доктор у вас халатик на левую сторону.
— Это я нарочно, примета хорошая, — проворчал Кожевников и халат, который был застёгнут на все пуговицы, стал стаскивать через голову, при этом смешно дрыгая ногами.
— Спокойно, не волнуйтесь в случАе чего я тут, — крутясь вокруг доктора, и помогая ему высвободиться из «белого плена», начала приговаривать санитарка.
— А я абсолютно спокоен, у меня всё под контролем! — Выкрикнула взлохмаченная голова врача, которая, наконец, появилась наружу. — Зовите больного, я его сейчас перелечивать стану.
— Ни пуха, ни пера, — тётя Паша перекрестила взволнованного доктора и побежала в приёмную.
А тем временем врач-психиатр вернулся к столу, дрожащими руками поднёс графин ко рту и прямо из горлышка сделал пару глотков, а затем мокрой рукой ещё раз уложил волосы. И наконец, в кадр вошёл главный герой, волосы которого тоже были мокрые и торчали в разные стороны.
— Скажите, вы спокойный, уравновешенный или легко возбуждаетесь? — пролепетал врач. — Или может сразу вызвать санитаров? Тётя Паша, двух человек будет достаточно? — прошептал он санитарке, которая смотрела на двух молодых людей с огромными выпученными глазами.
— Не надо санитаров, я — спокойный, уравновешенный и легко возбуждаюсь, — сказал Леонид Быков, вытащив расчёску из кармана и причесав врача-психиатра.
— Это другой разговор, присаживайтесь, — улыбнулся врач и облегчённо вздохнул. — Курите, — предложил он, тут же сунув сигаретку в рот больного. — Хотя в больнице же нельзя, в больнице же не курят? Сам министр здравоохранения предупреждает — соблюдайте технику пожарной безопасности на рабочем месте, — на этих словах психиатр отобрал сигаретку у больного, скомкал и сунул её в карман халата. — А как у вас дело обстоит с этим делом? — доктор щёлкнул себя пальцем по горлу.
— Понимаете доктор, какое дело, — замялся больной Быков. — Нет с этим делом у меня всё хорошо, то есть всё очень плохо. В том смысле, что нормально, как у всех. У меня другое.
— У вас бывают какие-то неприятные ощущения? — психиатр вытащил из-под стола толстую книгу и начал её листать.
— Да, у меня непринятые ощущения, когда кричат и ругаются.
— Кто кричит? — врач оторвался от книги.
— Да есть тут одна, понимаете ли, — Леонид Быков помахал рукой в воздухе, — общественность. Ещё директор кричит, завхоз ругается, соседи по лестничной площадке возмущаются, милиционер на улице свистит в свисток, а в магазине кричат за то, что встал не в ту очередь. А ещё недавно в ателье с ног до головы нехорошими словами обложили по матери. Я им говорю, кто так шьёт, а они скажи спасибо, что пуговицы бесплатно идут в комплекте, шляпа. В том смысле, что шляпа — это я, — на этих словах главный герой нащупал на столе пластмассовый макет головного мозга и разобрал его на составные части.
— Дааа, дело серьёзное, — крякнул психиатр и смахнул остатки головного мозга в ящик стола. — А у вас что — психогенные реакции или галлюцинаторно-бредовой синдром?
— У меня с иностранными языками как-то не очень, — пробормотал Быков.
— Я спрашиваю — у вас не бывает навязчивых состояний, мысли разные не преследуют, воспоминания? — врач вытащил неврологический молоточек и начал водит им перед глазами больного.
— И мысли преследуют, и воспоминания навязываются, — бегая глазами за молотком, пробубнил главный герой.