— Получи! — изо всех сил заорал я и бросил букет в безумную рожу психованного молодого человека.
Психованный парень как-то нелепо пригнулся, прижав к телу обе руки. И в этот момент я, разорвав дистанцию, выбросил стремительную троечку. Сначала моя правая рука шибанула по кулаку, который сжимал нож, затем левым прямым я шлепнул по носу, и мой правый боковой опустился точно в подбородок. Нож из руки идиота вылетел, а сам, ненормальный поклонник Анастасии Вертинской, грохнулся на задницу. И только в этот момент я почувствовал, как больно защипало моё левое предплечье. По всей видимости, этот мудак всё же успел зацепить меня лезвием ножа. Поэтому от накатившей злости я врезал с ноги по башке придурка словно по футбольному мячу. Псих жалобно ойкнул и, разбросав руки в разные стороны, без сознания растянулся на полу училища имени Бориса Щукина.
— Вот теперь вызывайте милицию, — тяжело дыша, пролепетал я и, вытащив носовой платок, зажал кровоточащую рану на наружной стороне левого предплечья.
— Я сейчас позвоню с вахты, — пискнула Анастасия Вертинская и тут же побежала на проходную.
— Сильно он тебя? — выйдя из оцепенения, спросил Крамаров.
— Мелочи, но зелёнка и бинт мне не помешают, — пробурчал я и, пошевелив пальцами, с облегчением убедился, что мышцы и сухожилия не задеты.
— Ну, ты даёшь, сработал как в кино, — присвистнул Видов.
— Кстати, хорошая идея, в следующий фильм обязательно вставлю драку с букетом цветов, — хохотнул я.
— Вот падла, нехороший человек, — высказался Савелий Крамаров, легонько пнув по ноге, отдыхающего в обмороке психа. — И куда только бабушка на вахте смотрит? А если бы он кого-нибудь зарезал? Что тогда?
— Одним словом — редиска, — буркнул я.
К счастью вечер этого длинного и суетного дня, я встретил без нервных потрясений. Наряд милиции, который приехал через полчаса, быстро разобрался — кто здесь преступник, кто потерпевшая, а кто ненормальный рыцарь Дон Кихот, которому не следовало лезть с голыми руками на нож. По милицейской логике, мы должны были спрятаться в какой-нибудь учебной аудитории и ждать спасительного прихода людей в форме.
«Ты хоть понимаешь, парень, что если бы ты превысил пределы допустимой самообороны, то сам бы загремел в тюрьму?» — сказал мне товарищ старший лейтенант. «Есть такое понимание, — кивнул я. — Только и вы, товарищ милиционер, объясните мне: почему при проклятом царизме этого ненормального бандита можно было бы спокойно и безнаказанно убить, а при советской власти я перед этим разбойником вдруг оказался беспомощен? Почему я должен думать, как бы не проломить ему голову, когда он угрожает жизни моим друзьям и другим законопослушным гражданам?». «Если хочешь поспорить, можем забрать в отделение», — недовольно пробурчал милиционер, закончив небольшую дискуссию.
Когда же милиция уехала, составив протоколы и проведя прочие формальные следственные мероприятия, отчётный спектакль курса, который возглавлял Анатолий Борисов, уже закончился. Так я и не увидел, как на сцене играет свою роль красавица Нонна Новосядлова. И хоть постановку по тургеневскому роману «Накануне» зрители встретили более чем тепло, почему-то за кулисами Нонна собой была крайне недовольна.
— Всё ужасно, всё ужасно, — шептала она, нервно теребя в руках кисет 19-го века.
— Ерунда, всё было великолепно, — приобнял я любимую актрису. — Лично мне всё понравилось. Если бы театральная общественность присуждала премию за лучшую тургеневскую девушку, то она бы, несомненно, была твоей.
— А почему я тебя не видела в зале? — Нонна посмотрела на меня огромными глазами, в которых читалось недоверие.
— Так мест не было, — тут же соврал я. — Я стоял у входа, у самого края. Я тебе так скажу, мне от дверей смотреть привычней всего. Сцену видно — это раз, зрителей — это два.
— Говорят, милиция в училище приезжала, ты ничего такого не слышал?
— И правильно, что приезжала, — хмыкнул я, — а то у вас тут проходной двор. Мало ли что? Кстати, у меня для тебя подарок.
Я вынул из внутреннего кармана пиджака миньон, который во время поединка с психом не пострадал. А вот цветы пришлось выбросить в мусорную корзину. Какой был смысл от букета, когда от него осталась одна зелень и обёрточная бумага? И тут кукольное личико Нонны наконец-то озарила широкая белозубая улыбка.
— Это же я! — взвизгнула девушка, увидев своё фото на конверте пластинки.
И она уже готова была броситься мне на шею, но тут за кулисы вбежали сёстры Вертинские, сверкая огромными глазищами. Кстати, старшая Марианна, пока сумасшедший поклонник носился с ножом за младшей сестричкой, тоже участвовала в спектакле и видеть безобразной драки не могла, но услышав рассказ Анастасии, расчувствовалась и кинулась мне на шею вперёд моей девушки.