И вдруг Никита Михалков и его старший брат Андрон Кончаловский на пустом месте устроили скандал. Будущим метрам отечественного кино не понравилось, как Савелий Крамаров в танце обнимает Марианну Вертинскую, а Олег Видов Анастасию. Парни начали кричать, толкаться, доказывать свою правоту.
— Чёрт, — выругался я и поспешил к месту разборок, ведь мне как всегда было больше всех надо. — Что случилось⁈ — рявкнул я. — Объясняем быстро, коротко, без эмоций, из-за чего сыр-бор? Давайте не будем портить праздник!
— О, вы посмотрите, ленинградский держиморда прибежал, — криво усмехнулся Никита, 19-летний высокий и худой паренёк. — Кто ты такой? Я узнавал: ты работаешь простым ассистентом у Максима Перепелицы! Ты — четвёртый гриб во втором составе! Понял кто ты?
— Размахивать кулаками не советую, будут большие неприятности, — поддакнул младшему брату Андрон, который к своим 26-и годам уже снял одну короткометражку и написал несколько сценариев.
— Знаю вашего знаменитого папу, наслышан, — кивнул я, еле задерживаюсь, чтобы не сломать чью-нибудь челюсть и свою карьеру. — А ещё я в архиве читал секретный документ про вашего дядю, где он служил и какие песни сочинял. Будем продолжать неприятный разговор?
После моих слов братья Михалковы заметно сникли. Им было неловко признавать, что их родственник служил в СС и сочинил гимн танковой дивизии «Великая Германия», когда у большинства ребят отцы и деды погибли на фронте, защищая Родину. История про то, как Михаил Михалков оказался на службе у немцев, была тёмная. Был ли он разведчиком или просто испугался, попав в плен, неизвестно, однако Андрон почему-то предусмотрительно взял фамилию матери.
— В самом деле, ерунда какая-то, — захохотал Кончаловский. — Праздник ведь, давайте веселиться!
— Верно! Давай музыку, даёшь шейк, твист и рок-н-рол! — обрадовался я, так как мне проблемы с семейством Михалковых были ни к чему.
В моей голове уже копилось множество интереснейших задумок, которые могли советский кинематограф вывести на мировой уровень, чтобы наше кино от разовых побед на международных фестивалях для избранной публики перешло к широкой международной популярности. И распыляться на борьбу с Михалковыми было глупо и непозволительно. У них своя жизнь, со своими скелетами в шкафу, у меня своя.
А после того, когда часы пробили полночь, и когда бабушка вахтёрша нас, бездельников и обалдуев, выгнала на улицу, мы небольшой компанией пошли гулять по ночной Москве. Я держал за руку Нонну, рядом сыпали шутками Крамаров и Видов, которые сопровождали сестёр Вертинских, а за спиной о чём-то секретничали Пороховщиков и Селезнёва. Мы медленно вышагивали по проспекту Калинина в сторону Красной площади. Ночь была светлая и тёплая.
И кстати, подобные нам группы молодых людей встречались буквально повсюду. Разгуливали школьницы-выпускницы в белых платьях в форме колокола и парни-выпускники в белых рубашках и цветастых галстуках. То тут, то там слышались песни под гитару и звонкий смех. И я подумал, что сейчас эти парни и девчонки, которые прощаются с волшебной беззаботной школьной порой, наверное, рисуют в своём воображении фантастической и чудесное будущее. Они, счастливые, ещё не знают какие передряги их ждут в перестроечные 80-е и в бандитские 90-е.
— Придёт время, и этот проспект Калинина опять переименуют, — вдруг ляпнул я, ибо мне сейчас захотелось поговорить о будущем. — Улицу, которую мы только что прошли, назовут Новым Арбатом, а эту, под нашими ногами, Воздвиженкой.
— Откуда такие сведения? — проворчала Марианна Вертинская, которая сегодня поругалась с Андроном Кончаловским, и назло ему пошла гулять именно с нашей компанией.
Кроме того, её младшая сестра Анастасия из-за какого-то пустяка поссорилась с Никитой Михалковым. Всё-таки Михалков серьёзно приревновал свою подругу к Олегу Видову, и, не имея возможности разобраться с этим актёром на кулаках, психанул.
— У вас, Феллини, наверное, родственник работает в генплане? — захохотала Наталья Селезнёва.
— Отнюдь, — хмыкнул я, — это всё элементарная логика. Люди, которые сейчас управляют страной, не бессмертны. На их место придут другие управленцы и скажут: «Если Москва основана давным-давно, то, наверное, стоит вернуть улицам их исторические названия? Это же справедливо».
— Ну и что, подумаешь? — опять проворчала Вертинская старшая.
— Я это сказал к тому, что если рассуждать логически, то можно многое предсказать из событий будущего.
— Например? — Марианна Вертинская от возмущения остановилась и сложила руки на груди.