— Тяжела и неказиста жизнь советского артиста, — понимающе кивнул я и, обращаясь к Видову, Прыгунову и Крамарову, сказал, — товарищи актёры, попрошу пройти в кабинет на читку сценария. Напоминаю, что время — это новенькие рубли, десятки и двадцатьпятки. Прошу.
— Тут такое дело, — промямлил Лев Прыгунов, — это наш хороший друг — Владимир Высоцкий. Я с ним снимался в «Увольнении на берег».
— Знаю, смотрел, отличное кино, — улыбнулся я и задумчиво произнёс, — Высоцкий? Высоцкий? Если я не ошибаюсь, то вы играли матроса, который напильником точил якорь, чтобы тот лучше входил в воду. Я угадал?
— Я там ещё и палубу драил, — хриплым голосом поддакнул Владимир Семёнович.
— Слушай, Феллини, — вновь затараторил Савелий Крамаров, — мы в фильме появляемся в пятом эпизоде. Вот, — актёр ткнул пальцем в предварительный сценарий, — на блатхате под музыку Элвиса Пресли танцуют: Федя Косой, Ванька Кот и две смазливые девчонки, а их кореш Наум разливает по стаканам лимонад. Ха-ха. Федя Косой — это, стало быть, я. Ванька Кот или агент КГБ под прикрытием Иван Андреевич Крылов — это у нас Лёвка Прыгунов, так? Девочки у нас из массовки, а кто играет спекулянта валютой Наума? Зачем брать кого-то из массовки, когда есть готовый актёр? Между прочим, из театра на Таганке, — Крамаров хлопнул Высоцкого по плечу.
— Спекулянта по кличке Наум сыграет кто-нибудь из самбистов-каскадёров, — ответил я. — Потому что в 13-ом эпизоде, когда оперативники берут банду вора-рецидивиста Кумарина, Наум единственный кто спасается бегством. А спасется он, потому что владеет приёмами русской народной борьбы по названию буза. Подними ладонь на уровень плеча, — сказал я Савелию Крамарову и, отдав бумаги со сценарием Нонне, сделал маленький шаг назад.
Из кабинета тут же высунулись любопытные лица остальных актёров будущего детектива. Савелий Викторович криво усмехнулся, крякнул и приподнял ладонь чуть выше собственного плеча. Конечно, японским каратэ я занимался исключительно ради расширения кругозора, но благодаря врождённой хорошей растяжке кое-какими ударами овладел вполне профессионально. Кстати, у моего теперешнего тела растяжка была ничуть не хуже. И способность махать ногами я уже проверял дома, делая по утрам зарядку. Поэтому после резкого выкрика: «кия!» моя пятка хлестко и без членовредительства шлёпнула по ладони актёра. Удар мог бы выйти и сильнее, но я намерено выбрал безопасную дистанцию.
— Ооо! — выдохнули невольные зрители небольшого представления.
— Есть ещё порох в пороховницах, — захохотал я. — Вулкан погас, но дым ещё идёт! Ха-ха. Значит, предлагаете мне взять актёра с Таганки?
— Да ладно, не надо, — тяжело вздохнул Владимир Высоцкий, — я так махать ногами не смогу.
— Допустим, махать будет каскадёр, — пролепетал я, ломая голову, брать Владимира Семёновича или не брать: «Сейчас не возьму, а потом в разных актёрских байках будут вспоминать, как режиссёр Нахамчук по прозвищу Феллини зажимал и душил великого советского барда и поэта. Да и сам товарищ Высоцкий на встрече со зрителями будет рассказывать историю о том, как его не взяли в одно знаменитое кино из-за неправильных ног». — Хорошо, роль Наума твоя, — я протянул руку Владимиру Высоцкому, а когда он её пожал, добавил, — но у нас на съёмках сухой закон. После с устатку не возбраняется, непосредственно до и во время съёмочного процесса алкоголь вне закона.
— Согласен, — кивнул будущий кумир миллионов.
— Товарищ режиссёр, скажите, в конце-то концов, кто в нашем детективе преступник? — почти хором заголосили актёры, когда я вошёл в кабинет. — Где заключительный 25-ый эпизод?
— Молодцы! — гаркнул я. — Молодцы, что прочитали весь сценарий, а не только свои эпизоды. Рассаживайтесь кто где может, сейчас не это самое главное, — сказал я и, уступив кресло Нонне, присел на подоконник. — Если я скажу, кто преступник, то вы мне подсознательно испортите кино. Ибо настоящий детектив — это ребус, который интересно разгадывать. И загадка должна открываться в самом финале, как в романе Агаты Кристи «Десять негритят».
— Интересно, а где этот роман можно почитать? — заинтересовался Евгений Леонов.