— Разрешите задать вопрос, товарищ режиссёр? — вновь как на параде вытянулся Ярков. — Когда будет сниматься наша сцена?
— Как только, так сразу, — проворчал я и, взяв в руки свой режиссёрский мегафон, заорал на всю съёмочную площадку, — товарищи техники, осветители, главный оператор и его ассистенты, а так же товарищи актёры! Всем приготовиться к съёмкам финального монолога вора Кумарина! Потом сразу же переходим к сцене ликвидации банды! Приём пищи закончить!
— А я думал, что на сегодня закончили? — удивился Дмитрий Месхиев, который дожёвывая бутерброд, вылез из нашей киношной палатки.
— Вот банду Кума ликвидируем, Давыдыч, тогда и закончим, — пробурчал я и снова повторил в режиссёрский громкоговоритель требование вернуться к работе.
И лишь после повторного объявления народ, который расселся словно на пикнике, на берегу мелководной речки Волковки, стал нехотя подтягиваться к дому, где стояли осветительные приборы разной величины. «Вроде дело замяли, — подумал я, — вроде можно расслабиться, почему же так не спокойно на душе? Неужели ещё что-нибудь может сегодня произойти?». И только эти неприятные мысли посетили мою голову, как навстречу выбежали три взволнованные актрисы: Нонна Новосядлова, а так же Анастасия и Марианна Вертинские.
— Ты только не ругайся и прошу, не волнуйся, — начала Нонна.
— Неужели кто-то умудрился утонуть в речке, где в самом глубоком месте воды по грудь? — заворчал я.
— Там мальчики выпили немного, совсем чуть-чуть, — продолжила Анастасия Вертинская.
— Все ведь уже подумали, что на сегодня съёмка закончена, — добавила Марианна Вертинская.
— Какие мальчики и что значит совсем по чуть-чуть? Сколько это в миллилитрах? — начал заводиться я.
— Лёва Прыгунов и Володя Высоцкий чуть-чуть побольше, остальные чуть-чуть поменьше, — пролепетала Нонна.
— Прыгунов — враг народа, у него же сегодня выходной! — рассвирепел я. — Какого лешего он тут ошивается? Где ваши мальчики залегли?
Актрисы указали в сторону небольших кустиков на берегу речушки, и я припустил в нужном направлении быстрее, чем девчонки успели своими огромными ресницами моргнуть. Двадцать метров я пролетел как спринтер перворазрядник. В груди клокотала праведная ненависть к неизвестным изобретателям алкоголя, а кулаки чесались так, что сводило скулы. И я даже не заметил, как откуда-то сбоку в мою руку вцепился Савелий Крамаров.
— Феллини, тут такое дело, — затараторил он. — Тут это, ерунда одна приключилась. Сам не понимаю, как такое вышло. Взяли у местной бабули слабенькой настоички. Я-то сам не пью, а они вот, сделали по глоточку.
— Дегустаторы хреновы, — рыкнул я, когда увидел, как на утоптанном пятачке лежали и смотрели стеклянным глазами в небо сразу три фигуры, две из которых принадлежали актёрам, а третья — дзюдоисту-дублёру, который должен был вместо фарцовщика Паганини исполнять опасные акробатические трюки.
— Красиво лежат, — высказался Леонид Быков, подойдя к этому месту вместе со Станиславом Чеканом. — Всё, съёмку надо переносить. Несчастный случай на производстве.
— А я, между прочим, сразу от настойки отказался, — пророкотал актёр Чекан, — запах у неё был какой-то странный. Ты на нас Феллини не обижайся, пока вас не было, мы тут для аппетита пару бутылочек вина на всех разлили. А парням мало показалось.
— Во-во, правильно Леонид Фёдорович сказал, это несчастный случай, — снова затараторил Крамаров, покосившись одним глазом на Быкова. — Съёмку надо на завтра переносить. Завтра всё будет в ажуре, век воли не видать.
— Твою ж дивизию, — тяжело вздохнул я. — Значится так, Высоцкий в хате свою «лебединую песню» уже спел. Поэтому сейчас там же снимаем монолог вора Кумарина, а лицо товарища Высоцкого подклеим на монтаже. А дальше я подумаю, кого и куда переносить.
— А с ними, что делать? — спросил Леонид Быков.
— У нас сегодня на площадке присутствует медицинская сестра, вот пусть она ребят нашатырочкой и полечит, — проворчал я и от нахлынувшей ярости, с лёта сочинил небольшой стишок, такое со мной иногда случалось:
Если в рот налить случайно непонятного вина,
Жизнь промчится незаметно от темна и до темна.
Затем я указал пальцем на лежачую на полянке троицу и тихо добавил:
— Твою ж дивизию, я так этого дела не оставлю.
Глава 22
— Я коней напою, я куплет допою, хоть немного еще постою на краю, — пророкотал авторитетный вор Кумарин, в исполнении Станислава Чекана, сидя в окружении загримированных под бандитов дзюдоистов-каскадёров и трёх актрис из массовки. — Хорошо гуляем, братва, душевно, — сказал он, встав из-за стола и выйдя на центр светлицы, то есть самой большой комнаты в избе, на которую главный оператор выставил киношный свет. — Тут некоторые пренебрежительно нас называют «джентльменами удачи», дескать вся наша жизнь — это украл, выпил, в тюрьму, украл, выпил, получил заточку в бок. Дескать живём мы не по уму, живём как-то не так.