Роман смотрел на стрижей, забравшихся под самые облака. Стремительные птицы походили на чёрные крестики, разбросанные в поднебесье. Крестики то сближались, то разбегались в разные стороны.
Все проехали на мопеде ещё по одному кругу. Когда же снова взобрался на седло Виталька, у Романа ёкнуло сердце: не покалечил бы машину опять! Сидел Гладильников в седле сгорбившись, напряжённо, глаза вытаращил. Роман поддерживал его, пока мопед не набрал скорость.
— Поехал! — свистящим шёпотом сказал Виталька.
Проехав по прямой сотню метров, Виталька вдруг круто повернул к одинокой толстой берёзе, стоявшей на обочине. Он врезался прямо в центр. Переднее колесо сплющилось в лепёшку, фара со свёрнутой шеей рассыпалась вдребезги. Виталька отделался приличной шишкой, которая, будто рог у молодого козлёнка, вырастала у него на лбу прямо на глазах. Потирая свою лиловатую шишку, он стоял у берёзы и задумчиво смотрел на покалеченный мопед.
— Всего одна берёза и стояла-то у дороги… — сокрушался Роман, поднимая мопед.
— Была бы другая, он ещё раньше свернул бы к ней, — сказал Гришка.
Роман прислонил мопед к берёзе и уселся на траву. Подошедшие ребята набросились с упрёками на Гладильникова. Если бы не красноречивая шишка на лбу, можно было бы подумать, что он нарочно.
— Откатались, братцы. Эту восьмёрку и за день не выправишь.
— У меня есть фара от старого отцовского мопеда, — сказал Виталька. — Может, подойдёт?
— Тащи, — сказал Роман.
Виталька уже было ринулся в сторону посёлка, но Роман задержал.
— Не к спеху, — заметил он. — Вечером принесёшь. Ребята расселись вокруг Романа. Настроение было испорчено: многие ещё не успели ни разу прокатиться… Понемногу разговор снова вернулся к лесу.
— Если лес такая ценность, зачем же его рубят? — сказал примолкший Виталька Гладильников.
— Всю жизнь лес рубят, и всё было нормально, — заметил Лёшка Дьяков. — А профессор с девчонкой приехали и сразу каких-то вредителей нашли… Да разве может такая малюсенькая букашка целиком большущее дерево сожрать?
— Раньше не было таких условий для размножения вредителей, — вмешался Роман. — Ты же слышал, профессор говорил, что только нынче началось это безобразие? И если их не уничтожить, на весь лес перекинутся… Вспомни, лет пять назад, мы в первый класс пошли, тоже боролись с паразитами. Даже из города на специальных машинах приезжали.
— Не помню, — пробурчал упрямый Лёшка.
— Профессор говорил, что сейчас ещё можно быстро остановить их, а потом будет поздно, — сказал Роман. — Вы же были на Кривой пустоши? Там сморчки растут. Сколько гектаров леса погубил жучок, забыл, как он называется… Это ещё давно было. Отец рассказывал.
— Я думал, там был пожар, — сказал Виталька.
— Вот тебе и крошечная букашка, — усмехнулся Роман. — Почище огня всё подобрала!
— Да, а заплатят нам за эту работу? — поинтересовался Лёшка.
— Этот всё на деньги переводит, — поморщился Роман. — Вы понимаете, о чём речь? Если вредители уничтожат весь лес, то и древесины не останется! Нечего будет заготовлять.
— Я же говорю, без профессора годы рубили лес — и ничего не случалось, — долдонил своё Лёшка. — Ничего и сейчас не будет.
— Я верю ему, — твёрдо сказал Роман.
— Тридцать лет стояла у бабки Лукьяновой изба, а прошлым летом взяла да и сгорела, — привёл довольно странный пример Лёшка.
— Мне жалко эту корову, — взглянул на ребят Роман. — Как её? Стеллерову… Причём была она смирнее овцы, а весила несколько тонн… Я где-то читал, что моряки забирались на неё и прямо живую почём зря кромсали топорами, как мы сосны… Возьмут мяса два пуда, а остальное пропадай пропадом! А можно было бы разводить в морях-океанах эту Стеллерову корову. Сколько бы мяса люди получили!
— А молока! — поддакнул Гришка.
Роман взглянул на него и усмехнулся:
— Насчёт молока не знаю: корова-то была морская. Что-то вроде дельфина или кита.