Девочка напряжённо вглядывается в чащу, ей всё ещё не верится, что она проведёт здесь всю ночь. Она ждёт, что вот-вот послышатся человеческие голоса и сюда придут дедушка, ребята и… Роман. Почему-то вспомнилась другая полянка, где они наблюдали за лисятами, а потом Роман стал звать Тришку. Как же он свистел?..
Майя гонит подкрадывающийся страх, заставляет себя думать о чём-нибудь другом, например, о Ленинграде. Там сейчас белые ночи.
Небо над Петропавловской крепостью жёлто-розовое, а по набережной Невы гуляют люди. В белую ночь не страшно — всё видно, как днём.
Почему здесь не бывает белых ночей?..
Слышен треск сучьев под чьими-то тяжёлыми шагами. Глаза у девочки расширяются, ноги сами по себе скользят по гладкому пню, стараясь подтянуться повыше, пальцы рук впиваются в трухлявое дерево, сердце гулко, на весь лес, бухает. Раньше она никогда своё сердце не слышала. Треск всё ближе. Слышится пофыркиванье, и меж стволов смутно вырисовывается высокая фигура какого-то чудовища… Девочка уже различает его огромные горящие глаза. Они смотрят прямо на неё.
Зверь останавливается в каких-то десяти шагах. Из-за него уже не видно деревьев. Она слышит, как он шумно втягивает ноздрями воздух и утробно храпит…
И девочка неожиданно для себя засовывает два пальца в рот и громко свистит на весь лес, точь-в-точь, как тогда Роман. Она свистит раз, другой, третий, но зверь не уходит — наоборот, он делает несколько шагов к ней и неожиданно превращается в человека. На плече ружьё, во рту папироса. Это её мерцающий огонёк Майя приняла за блеск глаз, а ствол ружья — за рога…
— Ты что здесь делаешь? — спрашивает человек. — И где так свистеть научилась? В городе?
Майя узнаёт Егора Пестрецова. Того самого парня, который отобрал у Романа мопед. И хотя страх прошёл, ей было неприятно, что именно этот человек нашёл её в лесу.
— Я заблудилась, — сказала она. — Пошла за птицей и… потерялась.
— Свирепые наши комарики? — улыбнулся Егор. — Их здесь тьма. В сухом бору не так буйствуют, а тут сожрать могут.
— Я вся в волдырях, — поёжилась Майя.
Егор с усмешкой смотрел на неё. Вернее, не совсем на неё, чуть в сторону. Роман говорил, что он косой.
— Ну чего прилепилась к пню, как берёзовый гриб, — сказал Егор. — Пошли в посёлок. Наверное, твой дедушка всех на ноги поднял… — Он снял с плеча ружьё, положил на землю, затем стащил с себя брезентовую куртку и бросил девочке. — Озябла небось? Да и от комаров укроешься.
Майя соскользнула с пня и набросила на себя жёсткую куртку. Взглянула на Егора и заметила в сумке чьи-то чёрные корявые ноги с когтями. Ноги какой-то большой птицы.
— Кто это у вас в сумке? — спросила она.
— Чёрт с рогами… — рассмеялся Егор. — Показать?
Девочка промолчала. Ей не нравилось, как этот человек смеётся. Как будто у него в горле вишня застряла. Сам смеётся, а глаза с косинкой серьёзные. В них и намёка нет на смех.
Не отошли они от полянки и пяти шагов, как прямо перед ними от ствола огромной сосны отделилась большая лохматая фигура и, взмахивая толстыми лапами, поднялась на дыбы. Егор чертыхнулся и, отскочив в сторону, сорвал ружьё с плеча. Майя широко раскрытыми глазами смотрела на молчаливую неподвижную фигуру, стоящую перед ней, и слышала ровное дыхание. Вот животное повернуло в сторону Егора лобастую голову — и блеснул металлический ошейник. И тогда Майя закричала:
— Это Тришка. Не стреляйте, это Тришка!
Егор мельком взглянул на неё, ухмыльнулся и вскинул ружьё к плечу. Полыхнула яркая вспышка, и над самым ухом оглушительно грохнуло.
25. Схватка в еловом бору
Дальше произошло вот что: годовалый медвежонок, вместо того чтобы замертво рухнуть наземь, с рёвом и необычным проворством бросился на охотника. Тот лишь успел щёлкнуть вторым курком, но выстрела не получилось. Егор с ужасом вспомнил, что после того, как убил глухарку, не перезарядил ружьё. Больше он ничего не успел подумать. Могучая сила вырвала из рук ружьё и отшвырнула в сторону. Горячее дыхание зверя обожгло лицо. Жёсткая шерсть залепила рот, дышать стало нечем. Егор почувствовал на себе тяжесть, будто он попал под пресс, замельтешили перед глазами огни, и он потерял сознание.