Внезапно охваченная тревогой, я посмотрела на Томаса. Он совсем недавно научился садиться и теперь поглядывал на меня, чтобы убедиться, что я это заметила. Маленькая цепочка, которую он всегда носил на шее, валялась в траве, а серебряный медальон сверкал на солнце.
Кинув садовый совок, я бросилась, чтобы поднять эту штуку.
– Этот медальон дала тебе старая бабушка Хеджпат, Томас. Его нельзя снимать. Тебе лучше слушаться эту старую ведьму, иначе она слопает тебя на ужин.
Томас рассмеялся и захлопал в ладоши. Что он мог знать о ведьмах и их ведьминских делах?
Я попыталась надеть медальон ему на шею, но Томас схватил цепочку и протянул её мне. Что-нибудь дарить было его новой игрой. Большинство, в том числе и я, отдавали их ему обратно, но соседский Мэтью убежал домой с игрушечной деревянной коровой, которую папа вырезал для Томаса. Я пришла к ним домой и спросила его об игрушке.
– Малыш сам отдал её мне, – захныкал Мэтью.
К счастью для Томаса, но не для Мэтью, его мама выхватила у него игрушечную корову, отдала её мне, а сыну отвесила подзатыльник.
Я взяла у Томаса цепочку и улыбнулась.
– О, Томас, ты такой милый, – машинально сказала я. – И как только я могла злиться на тебя? Ты лучший ребёнок на белом свете. И самый красивый.
Я вновь попыталась надеть цепочку ему на шею, но он со смехом увернулся от меня.
Держа медальон в руке, я, вместо того, чтобы надеть его на шею Томасу, села на траву и стала восхищённо его разглядывать. Серебряная цепочка была тонкой работы, а медальон в форме сердечка украшал причудливый узор из плюща и цветов.
Я вздохнула. Медальон был слишком хорош, чтобы отдавать его неразумному мальчонке.
По правде говоря, я положила на него глаз с того самого дня, когда бабуля Хеджпат застегнула замочек цепочки на шее моего братика.
– Следите, чтобы Томас всегда его носил, – сказала она маме. – Никогда не снимайте его. Мальчик должен есть и спать с медальоном на шее. Даже когда вы купаете его, убедитесь, что медальон крепко застёгнут. Это убережёт его от сглаза.
Положив костлявую руку на голову Томаса, бабуля добавила:
– Пусть Добрый Народец из леса ищет радость в других местах и забудет про этого несчастного уродливого мальчугана.
Я глядела на бабулю из моего тёмного угла, не пошелохнувшись и не проронив ни звука. Мне было страшно смотреть на неё, но она притягивала к себе взгляд, словно злобный василиск. Её седые волосы были всклокочены и давно не чёсаны. Из спутанных прядей торчали сухие веточки и листья. У неё были длинные жёлтые ногти, острые, как когти ястреба, а глаза так глубоко запали в глазницах, что вы бы никогда не определили их цвет.
Одни люди говорили, что старушка была целительницей, другие – что она колдунья, но все в деревне соглашались с тем, что ей ведомы колдовство и заклинания и что в полночь она бродит тропинками Мирквуда. Люди также знали, что её лучше не злить.
Внезапно бабуля повернулась ко мне:
– Почему ты дуешься, девочка? Я вижу твои хитрые глаза, слышу биение твоего ревнивого сердечка. Медальон предназначен твоему брату. Тебе он не нужен.
Она говорила так, словно я была дрянной девчонкой, плохой сестрой, никчёмным созданием, которому нет доверия. Хотя это было грубо с моей стороны, я отвернулась и угрюмо уставилась в пол. Как бабуля догадалась, что я хочу этот медальон? Он должен принадлежать мне, а не брату.
– Ты опозорила меня, Молли, – сказала мама, когда бабуля ушла. – Я учила тебя улыбаться и делать реверанс, когда ты видишь бабулю Хеджпат, ты же не сделала ни того ни другого. Что она подумает о тебе?
– Мне всё равно, что она подумает. Разве ты не слышала, что она сказала мне? Она была злой и грубой.
– Нет, это ты была злой и грубой. – Мама недовольно посмотрела на меня. – Надеюсь, ты не нажила себе врага в лице старухи.
– Мне всё равно, если даже и нажила. Я её нисколько не боюсь.
Обладай мама даром бабули Хеджпат, она бы знала, что на самом деле я страшно боюсь этой старухи. Я прекрасно знала, что должна быть вежлива с ней, но мой язык меня подвёл. Я высказала то, что было у меня на уме, а когда подумала о последствиях, было уже слишком поздно.
И вот теперь, вдали от пронзительных глаз бабули Хеджпат, я подняла медальон и полюбовалась, как он сверкает на солнце.
– Ты ведь хочешь, чтобы я примерила его, верно? – спросила я Томаса. – Вот почему ты дал его мне.
Он улыбнулся во весь рот – я даже увидела, как в его розовых дёснах режутся зубки. Томасу не будет никакого вреда, если я поношу медальон всего несколько минут! Я надела цепочку и осторожно застегнула на шее застёжку.