Как долго я лежала без сознания? Сейчас утро или вечер? Трудно сказать. Серый свет и туманный дождь погрузили лес в вечные сумерки.
Когда мы вышли на тропу, Эйдан нашёл неглубокую пещеру и принялся разводить огонь. Гость и я сидели рядом, глядя, как робкие язычки заплясали на мокрых поленьях.
– Что мне теперь делать? – спросила я.
Эйдан даже не взглянул на меня и продолжал хмуро смотреть в огонь.
– Ты слышала, что она сказала. Ступай домой. Твой брат не собирается уходить от Доброго Народца. Чем дольше мы остаёмся здесь, тем большая опасность нам грозит.
Эйдан положил на угли две картофелины.
– Ты должен запечь ещё одну, – сказала я. – Нас трое.
– Я насчитал двоих. Себя и тебя.
– Ты забыл посчитать Гостя.
– С какой стати я должен для него готовить?
Взяв из мешка третью картофелину, я положила её рядом с двумя другими. Я почти ожидала, что Эйдан уберёт её, но он оставил её там, где я её положила.
Мы молча съели картошку и то, что оставалось от яблок, сыра и хлеба. Внезапно из темноты по ту сторону костра донёсся какой-то звук. Я с тревогой посмотрела на Эйдана, но он уже вскочил на ноги.
– Где ты был? – крикнул он. – Добрый Народец едва не убил нас всех.
Из темноты леса вышел Мадог.
– Я не знал, что вы подошли к камням. И я рад видеть вас целыми и невредимыми.
Улыбнувшись Гостю и мне, он повернулся к Эйдану, и они тихо заговорили. Мадог покачал головой, нахмурился и сел рядом со мной.
– Эйдан говорит, что ты была не слишком вежлива с Её Королевской Добротой. Почему ты вечно спешишь высказать всё, что у тебя на уме, даже не подумав о том, что говоришь? Если королева ненавидела тебя ещё до того, как встретила, то теперь она ненавидит тебя ещё больше.
Эйдан посмотрел на меня и добавил:
– Сомневаюсь, что кто-то хотя бы раз говорил с королевой так, как эта дурочка. Кто-то должен был засунуть ей в рот тряпку. Из-за неё нам всем теперь грозит опасность.
– А что сделал ты, чтобы помочь? – спросила я. – Ничего, вообще ничего. Ты стоял и смотрел, даже после того, как она тебя ударила. Тебе всё равно, что будет с Томасом, со мной или с кем бы то ни было!
– А почему мне должно быть не всё равно? Твой брат может остаться или уйти, какая мне разница. А эта жаба…
– Довольно, Эйдан, – оборвал его Мадог. – Мне стыдно слышать, что ты говоришь.
Эйдан поворошил угли в костре, и языки пламени осветили его лицо. Он молчал, но было видно, что он всё ещё дуется.
Гость сел рядом с Мадогом:
– Я скучал по тебе. Я рад, что ты вернулся.
Мадог улыбнулся и оглядел его с головы до ног.
– Ты вырос, – сказал он и, наклонившись ближе к Гостю, что-то зашептал ему на его языке.
Я сидела одна и смотрела на догорающие угли. Я устала, жутко устала жить жизнью бродяги, без собственной кровати, без крыши над головой, вечно голодная, вечно замёрзшая, вечно мокрая от дождя и тумана. Это было кошмарное место, и я была сыта им по горло.
Мадог наклонился ко мне:
– У тебя такое грустное личико. Надеюсь, ты не потеряла надежду.
Я играла с медальоном, вертя его и так, и эдак, глядя, как он ловит отблески костра.
– Томас решил остаться с Добрым Народцем, он их принц. – Я шмыгнула носом и потёрла глаза, чтобы не расплакаться, но предательская слеза скатилась по щеке, за ней ещё одна, и вскоре они уже в два ручья текли по лицу, а моя грудь сотрясалась от рыданий.
– Возможно, Эйдан прав, – сказал Мадог. – Если Томас хочет остаться, наверное, тебе стоит с этим смириться. Если мы улизнём сегодня вечером, мы избежим гнева Доброго Народца.
– Ты же знаешь, что я не могу этого сделать. Я должна вернуть Томаса домой, к маме и папе.
– Эта дурочка нас всех погубит, – произнёс Эйдан с другой стороны костра.
Я вскочила на ноги.
– Если ты так сильно ненавидишь меня и Гостя, то почему бы тебе не уйти? Зачем ты нам, когда у нас есть Мадог?
– А я говорю, что нам обоим пора, – сказал Эйдан Мадогу. – Тебя ждут дела, а меня ждёт девушка.
Мадог пристально посмотрел на Эйдана.
– Мои дела подождут, – сказал он, – и твоя девушка тоже.
Эйдан лёг спиной к огню. Гость уснул под одеялом. Лишь мы с Мадогом не спали.
– Почему Томас хочет остаться? – спросила я. – Почему он не помнит меня? Королева наложила на него чары?
Мадог вперил взгляд в кромешную тьму леса, где не было никакого света, даже лунного.
– Томас прожил в её королевстве так долго, что не помнит ничего другого. Виноваты в этом чары или нет, но он считает себя частью Доброго Народца.
– Он был младенцем, когда его украли. Почему он выглядит старше своих лет?
– Думаю, ты слышала рассказы о смертных, которые, протанцевав всего ночь с Добрым Народцем, просыпались стариками и не узнавали мир вокруг себя?