— А как я могу к этому относиться?
— Вы полагаете, из них получаются хорошие военные?
— Глупый вопрос, — сказал Ричер. — Вам самому это прекрасно известно.
— Мне?
— Вы ведь воевали во Вьетнаме?
— Я?
— Уверен, что воевали, — сказал Ричер. — Вы сказали, что в тысяча девятьсот семьдесят шестом году работали в полиции штата Аризона и вскоре после этого перешли в Бюро. Вряд ли вам это удалось бы, если бы вы уклонялись от призыва. По крайней мере, в то время и в тех краях. Так что вы совершили экскурсию в Индокитай году этак в семидесятом или в семьдесят первом. С вашим зрением в авиации вам делать нечего. С такими очками вам прямая дорога в пехоту. И в этом случае вас целый год гоняли по джунглям, причем добрая треть тех, кто давал вам жизни, были женщины. Из них получаются отличные снайперы, правда? Насколько я слышал, очень упорные и усидчивые.
Дирфилд медленно кивнул:
— То есть вам нравятся женщины-военные.
Ричер пожал плечами:
— Если вам нужны солдаты, в большинстве случаев женщины справятся с задачей ничуть не хуже мужчин. Вспомните Вторую мировую, русский фронт. У женщин там получалось совсем неплохо. Вам приходилось бывать в Израиле? Там женщины тоже на передовой, и мало какие американские части смогут сражаться на равных с израильской армией.
— Значит, вы не видите никаких проблем?
— Лично я — нет.
— Но есть какие-то проблемы помимо личных?
— Наверное, есть еще военные проблемы, — сказал Ричер. — Опыт Израиля показывает, что пехотинец, идущий в атаку, останавливается в десять раз чаще, чтобы помочь раненому товарищу, если этот товарищ — женщина. Это замедляет наступление. Приходится специально отучивать от этого.
— Вы считаете, солдат не должен помогать раненому товарищу? — презрительно спросила Ламарр.
— Должен, но в первую очередь надо думать о том, чтобы выполнить боевую задачу.
— То есть если бы мы с вами шли в атаку и меня бы ранили, вы бы просто меня бросили?
Ричер улыбнулся:
— Вас — без колебаний.
— Как вы познакомились с Эми Каллан? — спросил Дирфилд.
— Думаю, вам это уже известно.
— И все равно расскажите. Для протокола.
— А наш разговор протоколируется?
— Можете не сомневаться.
— И вы еще не зачитали мои права?
— В протоколе будет указано, что мы первым делом сообщили вам все ваши права.
Ричер никак не отреагировал.
— Расскажите нам про Эми Каллан, — снова сказал Дирфилд.
— Она обратилась ко мне с проблемой, с которой столкнулась в своей части.
— Что это была за проблема?
— Сексуальное домогательство.
— Вы отнеслись к Каллан с сочувствием?
— Да.
— Почему?
— Потому что я никогда не подвергался насилию из-за своего пола. Не понимаю, почему в случае с Каллан все должно было быть иначе.
— И что вы сделали?
— Арестовал офицера, которого она обвинила.
— А что вы сделали потом?
— Ничего. Я был полицейским, а не следователем. Я передал дело в военную прокуратуру.
— И чем все закончилось?
— Офицер выиграл процесс. Эми Каллан пришлось уйти из армии.
— Но карьера офицера все равно была разрушена.
— Да, — ответил Ричер.
— И как вы к этому отнеслись?
— Со смешанным чувством. Насколько мне было известно, это был хороший парень. Но в конце концов я поверил не ему, а Каллан. На мой взгляд, он был виновен. Так что, наверное, я был рад, когда он уволился. С другой стороны, все вышло очень некрасиво. Вердикт «невиновен» не должен рушить карьеру.
— Значит, вам было его жалко?
— Нет, мне было жалко Каллан. И мне было жалко армию. История получилась очень неприятная. В итоге оказались загублены две карьеры, хотя можно было бы обойтись одной.
— А что насчет Кэролайн Кук?
— С Кук дело обстояло иначе.
— То есть?
— Другое время, другое место. Это случилось за границей. Кэролайн Кук была в близких отношениях с одним полковником. Это продолжалось около года. По-моему, все было по обоюдному согласию. Кук подняла шум позже, когда не получила повышения.
— И в чем же тут отличие?
— В том, что одно никак не было связано с другим. Тот полковник трахал Кук потому, что она сама была рада этому, а повышение она не получила потому, что недостаточно хорошо справлялась со своей работой. Эти две вещи между собой никак не связаны.
— Быть может, Кук считала, что полковник должен был расплатиться с ней за год любовных утех.
— В таком случае речь могла идти только о нарушении договорных обязательств. Все равно как если бы клиент надул проститутку. Но сексуальные домогательства тут ни при чем.