— Он готовится к старту! — на бегу закричал дежурный, рванул микропередатчик с груди, включил его и скомандовал:
— Старт «Стремительному» запрещен! Опустить площадку, закрыть люк! Всем следить за кораблем!
Нос «Стремительного» стал опускаться, его заслонили другие корабли. Это означало, что команда дежурного была выполнена — диспетчер опустил стартовую площадку вместе с кораблем на нижний ярус космодрома.
— Есть у нас еще расторопные работники, — удовлетворенно сказал дежурный, не глядя на обиженное лицо начальника охраны.
Когда они вышли из лифта на нижнем ярусе, у корабля уже собрались работники стартовых служб. Люк «Стремительного» был открыт. Один из техников доложил дежурному:
— В кабине никого нет.
— Значит, успел выскочить, когда корабль начали опускать, — почти спокойно резюмировал дежурный. — Ничего, далеко он не уйдет. Вся охрана поднята на ноги. Скоро познакомимся с этим сорвиголовой.
Он был вполне уверен, что «сорвиголову» найдут в течение считанных минут. Экранироваться от патрульных роботов он не сможет, коль локаторы уже засекли его. В том, что дело обстоит именно так, дежурный не сомневался — его команда автоматически переключила все следящие экраны космодрома на «Стремительный».
Уверенность дежурного поколебалась через десять минут, через двадцать дала трещину. Спустя полчаса, когда обыскали все корабли, находившиеся в седьмом квадрате, от нее не осталось даже приятных воспоминаний. А через час…
Через час все, кому следовало знать о происшествии на космодроме, в том числе и полковник Тарнов, были оповещены. Полковник прибыл на космодром вместе с помощниками и Александром Николаевичем раньше, чем прибыли представители других ведомств. Им удалось увидеть и сфотографировать следы, оставшиеся на полу кабины корабля, снять отпечатки пальцев с приборов.
Лучшие дактилоскописты спорили между собой до изнеможения. Один утверждал, что на руках злоумышленника были тончайшие перчатки из неизвестной фосфоресцирующей ткани. Но в таком случае отпечатков не осталось бы вовсе, — возражали ему другие.
Обычного пальцевого узора не было. Вместо него — фосфоресцирующая поверхность и несколько скрещенных линий, похожих на значки умножения.
Следы рассматривали с натенением и без натенения, подвергли рефракционному анализу, изучали в пучках ускоренных протонов.
Кое-как полковнику Тарнову удалось прервать вспыхнувший спор криминалистов, грозящий перейти в теоретическую дискуссию. С еще большим трудом Тарнов увильнул от объяснений и ответов на вопросы типа «А что вы думаете по этому поводу?»
Оставшись наедине с Александром Николаевичем, он тыльной стороной ладони вытер пот со лба и грузно сел в кресло. На несколько минут полковник позволил себе расслабиться. Александр Николаевич не беспокоил его.
Они оба молчали, отлично помня, что в это время в их кабинетах трезвонят телефоны и суровые начальники жаждут узнать, «скоро ли загонят джинна обратно в бутылку».
Полковник наискось через стол подвинул к ученому несколько фотоснимков с отпечатками, похожими на значки умножения, вяло сказал:
— Сравните. Узор изменился, но — кое-что осталось. Вот эти значки, например.
— Это он! — без тени сомнения ответил Александр Николаевич.
В это время в кабинет вошли генерал и Эльбор Георгиевич. Полковник Тарнов вскочил.
— Сидите, сидите, — махнул рукой генерал. — Насколько я понимаю, это «шалит» все тот же ваш подопечный. Отпечатки идентифицированы?
— Отпечатки изменились, неизменными остались только некоторые элементы узора, — сказал полковник Тарнов. — Но вот химические и физические анализы показывают, что группы элементов, необычные для выделений человеческой кожи, и по составу и по излучению энергии те же самые. Различия непринципиальные. Я склонен утверждать, что это наследил наш старый знакомый.
— Если ему удастся завладеть кораблем и выйти в космос… — начал Эльбор Георгиевич и умолк.
Все думали об одном и том же — что за это время мог еще сотворить супермозг. Они представили, как с космической орбиты смотрит на земной шар существо, для которого и они, и все остальные люди лишь объекты для опытов, микробы в капле воды, пылинки на кусочке тверди…
«Нет, не все, — подумал Эльбор Георгиевич, вспомнив о женщине с тонкой шеей и высокой прической, так горячо защищавшей своего любимого. — Но имеет ли это значение для него?»
— Нельзя позволить ему улететь с Земли, — сказал Александр Николаевич. — В любом случае его нельзя выпускать из-под контроля.
Эльбор Георгиевич недобро усмехнулся:
— Спасибо за рекомендации. Можно подумать, что здесь он у нас под контролем. — И продолжил с нарастающим раздражением: — Ваш заместитель, например, считает, что супермозгу нужно предоставить полную свободу. Вы же рекомендуете не выпускать его из-под контроля. Хорошо, мы прислушаемся к вашим рекомендациям. Но какой кордон способен задержать его? Что бы, например, посоветовали вы? Удвоить, утроить, удесятерить охрану? Ввести в нее наших розыскников? Но с увеличением числа людей возрастут и шансы супермозга затеряться среди них. Конечно, мы применим чрезвычайные меры безопасности. Разработаем на некоторое время иную систему обеспечения старта космических кораблей. Будем выпускать с нижних ярусов на стартовые площадки по одному кораблю. Но где гарантия, что этот супер не придумает ответной меры? Да есть ли, черт подери, у него ахиллесова пята?
Выражение «черт подери» свидетельствовало о том, что Эльбор Георгиевич дошел до кондиции. Но внешне он был совершенно спокоен, и дальнейшие его слова прозвучали для полковника Тарнова полной неожиданностью:
— Есть рекомендации, чтобы операцией по-прежнему руководил полковник Тарнов.
Генерал подтвердил это решение кивком головы. Потом сказал, обращаясь к полковнику:
— Кстати, вы и знакомы с ним больше других. А его «отцы», по решению академии, будут по-прежнему вам помогать.
Александр Николаевич попытался что-то сказать. Генерал резко повернулся к нему.
— Это будет только справедливо, — проговорил он, сдерживая рокочущий бас. — Вы его породили — вам и надлежит его урезонить.
Александр Николаевич готов был не на шутку обидеться, тем более что слова генерала не были лишены справедливости.
Но тут у него мелькнула спасительная мысль, и он поспешил высказать ее:
— Есть и у него ахиллесова пята! В силу своей сложности супермозг имеет одну существенную слабость.
Эльбор Георгиевич вскинул на него остро блеснувший взгляд:
— Какую?
— Если уж у него возникает чувство, оно становится очень сложным и глубоким…
Он умолк на мгновение, наслаждаясь интересом собеседника, и продолжал:
— А, судя по рассказу той женщины, Алины Ивановны, чувство у него возникло.
— И вы предлагаете?..
— Да!.. Ввести ее в охрану космодрома. Он не решится причинить ей вред. А уж она больше всех других заинтересована в том, чтобы он никуда не улетал…
— Я далеко не уверен в целесообразности таких действий, — сказал Эльбор Георгиевич. — Но решать Тарнову, как главному исполнителю операции.
Полковник вдруг отметил про себя, что подбородок у Александра Николаевича не только квадратный, но и тяжелый, упрямый, разделенный глубокой впадиной.
— Это античеловечно! — сказал Михаил Дмитриевич, когда узнал об их решении. — Античеловечно и непозволительно! Я опротестую вашу рекомендацию в академии, Александр Николаевич.
Он старался говорить как можно категоричнее. Но ни один из его оппонентов не смутился.
— Мы изложили ей наши доводы, она сама согласилась, — сказал полковник.
Его голос был мягким, а мягкий голос начальника, как хорошо усвоил Михаил Дмитриевич, означает, что спорить с ним бесполезно. И все же он попробовал:
— Я говорю не о ней, а о нем.
— Вы же сами понимаете, что нельзя позволить ему забираться в космос.
— Он не человек, и мы применим к нему соответствующие меры, — «отпечатал» Александр Николаевич.