НЕЗНАКОМЕЦ. И что вы ответили?
ФРЕЙД. Что нацистам только этого и надо, а значит, делать этого ни в коем случае нельзя.
НЕЗНАКОМЕЦ (снова углубляясь в созерцание). Пока что она просто сжимает флакон в руке, для успокоения. А теперь подносит руку ко рту и… (Громко смеется.)
ФРЕЙД. Что она делает?
НЕЗНАКОМЕЦ (сквозь смех). Прокусывает себе запястье… ага, вот пошла кровь!
ФРЕЙД (вне себя от волнения). Что такое? Что с ней?
НЕЗНАКОМЕЦ отрывается от видения, словно выключает какой-то аппарат.
НЕЗНАКОМЕЦ. Отлично, все идет как по писаному.
ФРЕЙД. Что?! Что там происходит?!
НЕЗНАКОМЕЦ (скороговоркой). Сбежались гестаповцы. Такие, как они, преспокойно уничтожат миллионы людей, но никогда не оставят без помощи женщину, если она поранилась до крови, какой бы пустячной ни была царапина. Анна добилась своего — привлекла к себе внимание, и сейчас ее допросят. Не беспокойся за свою дочь, дорогой Фрейд, она у тебя умница…
ФРЕЙД потрясен рассказом.
ФРЕЙД. Я… я… мне кажется, я могу вам верить.
НЕЗНАКОМЕЦ утвердительно кивает. Улыбаясь подходит к ФРЕЙДУ, берет его за руки и ободряюще их пожимает. Но слова его плохо сочетаются с добродушной улыбкой.
НЕЗНАКОМЕЦ. Пятьсот самоубийств в Вене за последний месяц. В основном евреи.
ФРЕЙД. Откуда вы знаете?
НЕЗНАКОМЕЦ. Из газет. Нацистские власти опубликовали крохотное опровержение: дескать, слухи преувеличены, добровольно ушли из жизни не пятьсот, а только четыреста восемьдесят семь человек. Эти господа во всем любят точность.
В вестибюле снова раздаются шаги солдат и голос ОФИЦЕРА, выкрикивающего приказания.
ФРЕЙД (в страхе). Вот он! Что я ему скажу? Если соглашусь, у нас не останется ни гроша.
НЕЗНАКОМЕЦ. Измени расстановку сил.
ФРЕЙД. Каким образом?
НЕЗНАКОМЕЦ берет со стола фотографию и протягивает ФРЕЙДУ.
НЕЗНАКОМЕЦ. Воспользуйся вот этим.
ФРЕЙД. Этой фотографией? Что от нее толку? Что мне ему сказать? Останьтесь со мной!
НЕЗНАКОМЕЦ. Ну-ну, дорогой мой Фрейд, не будь ребенком. Теперь-то уж, кажется, мог бы не сомневаться.
ФРЕЙД. Останьтесь, пожалуйста! Поговорите с ним!
НЕЗНАКОМЕЦ. Это просто смешно! Да он меня и не увидит. Сегодня я видим только для тебя.
Сцена 7
При появлении ОФИЦЕРА НЕЗНАКОМЕЦ быстро прячется. ФРЕЙД все еще держит в руке фотографию, которую дал ему НЕЗНАКОМЕЦ.
ОФИЦЕР. Итак, профессор Фрейд, вы подумали?
В присутствии гестаповца к ФРЕЙДУ мгновенно возвращается самообладание, хотя он по-прежнему не знает, что делать.
ФРЕЙД. Подумал. (Тянет время, расхаживая взад-вперед по кабинету. Медлительно, глядя на гестаповца.) Подумал, да… и вот… (Лихорадочно соображая.) Мне случайно попалась фотография моего дяди Симона (сует ее под нос ОФИЦЕРУ), и видите ли…
ОФИЦЕР (не глядя на фотографию). Хватит болтать. Каким образом вы передадите мне деньги?
ФРЕЙД (придумав тактику). Да-да, сейчас скажу… так вот, я разглядывал портрет дяди Симона и вспомнил то, что вы говорили о своем необыкновенном нюхе на евреев. А что такое нюх? Нюх — это нос. Понимаете, нос? И странное дело… мне показалось… да нет… я, должно быть, ошибся…
ОФИЦЕР. Что такое?
ФРЕЙД. Ну, просто мне пришло в голову… что этот нюх… что все из-за носа…
ОФИЦЕР (встревожено). Что-что?
ФРЕЙД. У вас точь-в-точь такой же нос, как у дяди Симона, а он был раввином.
ОФИЦЕР инстинктивно прикрывает нос рукой.
Конечно, я не ахти какой физиономист, но тут такое сходство… прямо бросается в глаза… как будто вы в кровном родстве… Заметьте, у меня нос гораздо прямее, чем у вас… Но я еврей! Притом что я и в синагогу не хожу. Но я еврей! Притом что никогда не гонялся за деньгами. Но я еврей! Нет, это, право, странно, вам никогда никто не говорил про ваш нос?
ОФИЦЕР (пятясь). Мне пора.
ФРЕЙД. Может быть, среди ваших родственников…
ОФИЦЕР. Все, я ухожу.
ФРЕЙД. Вы правильно сделали, что ополчились на евреев. Надо выбрать, на чьей вы стороне. И истребить их всех! Всех до единого! Ведь чем опасны евреи — тем, что никогда нельзя быть уверенным, что ты сам не еврей! (С нажимом.) Так вы хотели поговорить о моих заграничных вкладах?
ОФИЦЕР (поддаваясь на шантаж). Да нет, не стоит.
ФРЕЙД. Почему же, я охотно поговорю с вашим начальством… об этих деньгах… о том, что вы утаили от них мое завещание… и о моих любительских соображениях относительно некоторых ваших физических данных… приятная будет беседа…