ФРЕЙД захлебывается кашлем.
Подпиши эту бумажку, папа, чтобы мы могли уехать!
ФРЕЙД. Это подлая бумажка.
АННА. Благодаря твоим связям за границей у нас есть возможность выехать из Вены, причем легально. В нашем распоряжении не больше месяца. Не дожидайся, пока станет слишком поздно!
ФРЕЙД. А как же солидарность, Анна?
АННА. С кем, с нацистами?
ФРЕЙД. Нет, с нашими братьями, которые остаются здесь. С теми, кого грабят, унижают, убивают. Уехать — значит постыдно отречься от них.
АННА. По-твоему, лучше быть мертвым евреем, чем живым? Прошу тебя, папа, подпиши!
ФРЕЙД. Ну хорошо, я подумаю. А теперь иди спать.
АННА мотает головой.
Упряма, как осел!
АННА. Упряма, как сам Фрейд.
ФРЕЙД (глядя в окно, внезапно оставляет ласково-шутливый домашний тон). Ты обращаешься со мной как с приговоренным к смерти.
АННА (живо). Папа!
ФРЕЙД. Конечно, все мы приговорены к смерти, а я так и вовсе отправляюсь с первым эшелоном. (Поворачивается к Анне, подходит к ней.) Не из-за нацистов ты сидишь здесь каждый вечер, и не судьбы Австрии тебя тревожат, ты не отходишь от меня, как будто я вот-вот свалюсь без сознания, вздрагиваешь, стоит мне закашляться, словом, дежуришь около меня. (Целует ее в лоб.) Но… не будь слишком заботливой, дочка. Вы обе, ты и твоя мать, так ласковы со мной… не надо этого, а то… а то я прилеплюсь к жизни так сильно, что будет трудно уходить.
АННА поняла и быстро встает.
АННА. Спокойной ночи, папа. Мне действительно хочется спать.
Подходит к отцу, ФРЕЙД снова целует ее в лоб.
Сцена 2
Резкий стук в дверь. Грохот сапог.
Не ожидая ответа, в кабинет врывается гестаповский ОФИЦЕР.
ОФИЦЕР. Гестапо! (Через плечо, своим людям.) Стойте там!
Сапоги грохочут уже в коридоре.
Глаза ФРЕЙДа полыхают гневом.
ОФИЦЕР по-хозяйски, не спеша прохаживается из конца в конец кабинета.
Я зашел к вам просто так, чисто по-дружески, доктор Фрейд… (Смотрит на полки.) Ага, мы тут, я вижу, книжечки расставляем. (Как ему представляется, с тонкой иронией.) Кажется, я в прошлый раз нарушил порядок у вас на полках, виноват! (Сбрасывает новую порцию книг.)
ФРЕЙД (в тон ему). Ничего-ничего, пожалуйста! Всегда приятно пообщаться с эрудированным человеком!
ОФИЦЕР придирчиво оглядывает полки.
АННА. А что, интересно знать, вы сделали с нашими книгами? Сожгли, как все труды моего отца?
ФРЕЙД. Чем ты недовольна, Анна, скажи спасибо прогрессу! В Средние века меня самого сожгли бы на костре, а теперь жгут всего лишь мои книги!
ОФИЦЕР (сквозь зубы). Сделать доброе дело никогда не поздно.
АННА инстинктивно подается к отцу, словно желая его заслонить.
ФРЕЙД (все так же насмегиливо, пропустив угрозу мимо ушей). Вы нашли, что искали? Документы, подрывающие режим? Как, разве они не были спрятаны между страниц в тех книгах, которые вы унесли? (ОФИЦЕР раздраженно отмахивается. ФРЕЙД понимающе кивает.) Ну-ну… Ладно уж, признаюсь… вы их и не могли найти… потому что… (переходит на шепот) самые важные документы такого рода хранятся… да-да… (ОФИЦЕР, заинтригованный, подходит поближе.) Я вам скажу где… (Помедлив.) Они хранятся… (ФРЕЙД тычет себя в грудь) вот здесь!
АННА (указывая на себя). И здесь!
ОФИЦЕР угрожающе переводит взгляд с одного на другую.
ОФИЦЕР. Это, надо полагать, еврейский юмор?
ФРЕЙД (все так же вызывающе). Конечно! Правда, я давно забыл, что я еврей, но нацисты мне напомнили. И я им очень благодарен: быть евреем перед нацистами — самая достойная позиция! Если б я и не родился евреем, то захотел бы им стать! Назло вам! Берегитесь, вы разбудите в людях потаенные силы!
ОФИЦЕР швыряет на пол еще несколько книг. Потом хватает старинную статуэтку. ФРЕЙД предостерегающе протягивает руку.
ОФИЦЕР. Скажите-ка, эти штуковины очень ценные?
АННА. Осторожнее!
ФРЕЙД (перебивая дочь). Ничуть! Просто досталось по наследству. Я давно собирался их выкинуть… вам приглянулась вот эта? Хотите, подарю?
ОФИЦЕР (ставит статуэтку наместо). Да нет, зачем мне такое барахло?
АННА и ФРЕЙД облегченно вздыхают.