— Тебе чай, кофе или сока? — крикнул он оттуда.
— Кофе, — отозвался Баки, разглядывая фотографии на стенах.
Их было много — маленький, худой и глазастый Стив, изящная, очень красивая блондинка, смеющийся широкоплечий мужчина с добродушным лицом, и все трое на одной фотографии.
Эти трое очень любили друг друга, и никто посторонний был им не нужен в их тихом счастье. Баки подошел поближе к последней из фотографий — здесь Стив был уже один, раскачанный, возмужавший и с совершенно другим выражением глаз. Это были глаза грустного, одинокого, глубоко несчастного человека. Стив даже не пытался улыбаться камере.
Баки прошел на кухню, по пути заглянув в просторную гостиную, заставленную мягкой мебелью с цветной обивкой.
— Порядок у тебя какой, — заметил Баки. — Я бы тут все засвинячил за три дня. А за неделю превратил в обгоревшие руины.
— Не наговаривай на себя, — усмехнулся Стив и протянул ему чашку с горячим кофе быстрой заварки. — Сойдет такой? Для кофемашины кончился. Я все забываю его купить.
— У тебя есть кофемашина? — Баки ухмыльнулся. — Шикуешь, парень.
— Друзья на позапрошлый день рождения в складчину подарили, — смутился Стив.
— Можно пойти в гостиную? — спросил Баки. — Мне интересно.
— Ну, вряд ли ты увидишь там что-то особенное.
Они перешли в гостиную, и Баки с кружкой в руках обошел комнату и остановился возле дивана.
— Жить в таком доме, наверное, очень удобно, — заметил он.
— И довольно скучно, — отозвался Стив.
— Зато спокойно, — посмотрел на него Баки. — Тихо.
— Что есть, то есть, — согласился Стив. — Но все приходится делать самому. На кота в этом плохая надежда.
— Насчет носков, — опустил голову Баки, мучительно краснея. — Наташа так прикалывается по-идиотски. Нет у меня такой привычки — разбрасывать их, где попало. У меня есть привычка выбрасывать их сразу в мусорное ведро. И по поводу трусов, ты не думай, что я не соблюдаю правила гигиены…
Стив тихо рассмеялся, прикрывая глаза рукой.
— Да я понял, что они шутили, — сказал он. — Ты не похож на того, кто меняет трусы раз в месяц.
— Спасибо, утешил, — буркнул Баки и отпил кофе. — Но Наташа права, я до сих пор никак не привыкну жить в доме. Ну, знаешь, каком-то постоянном месте, откуда не надо уезжать.
Повисла тишина, и Стив никак не мог придумать, как ее нарушить — все вопросы казались ему невежливыми, но Баки опередил его.
— Тетка сдала меня в интернат, когда мне было восемь лет, и прямо оттуда я отправился в армию, — пояснил Баки. — В интернате я все время мечтал, что меня заберут, и у меня тоже будет свой дом, но с усыновлением постоянно не складывалось. Один раз меня временно брали пожить в одну семью, где было уже шестеро приемных детей, но я там проявил себя не лучшим образом, и меня вернули. Потом я ходил к одной бездетной паре обедать по воскресеньям, но там тоже не сложилось.
— О, — только и смог выдавить Стив.
— Ну, ничего, не умер же, — пожал плечами Баки. — Сначала я думал, что вернусь после службы, и поживу, как все. Но под конец срока я вдруг понял, что возвращаться мне некуда, и подписал свой первый контракт на два года. Веселые были времена…
Баки помолчал.
— Ну, вернулся я с деньгами, обстрелянный, наглый и одичавший, — продолжал он, отпивая кофе. — Гульнул знатно тогда. Перетрахал все, на что денег хватило, кокс, гонки на дорогих тачках. Короче, деньги быстро кончились, на работу меня никуда не брали, а куда брали, туда я бы лучше умер, чем пошел. Я же глупый тогда был. Мне хотелось жить дерзко.
Баки как-то странно поглядел на Стива.
— Я жил одним днем, совсем не умел смотреть в будущее, — добавил Баки. — Когда остался без денег, позвонил кое-кому, и подписал новый контракт. Но уже не с дядей Сэмом, о, нет. Там платили гораздо лучше и обещали веселуху. Там-то я и познакомился с Нат. И пошел потом за ней на следующую войну. Там она познакомила меня с Клинтом, и мы с тех пор держались вместе. Сначала просто как друзья, а потом у них началась любовь, ну я и стал вроде как третьим лишним, но расходиться не хотелось, у нас была хорошая команда: два снайпера и разведчица. Но мы уже начали уставать от войны.
— А разве сейчас идет война? — спросил Стив. — Вроде бы, никто не воюет. Ну, кроме террористов.
Баки невесело усмехнулся и провел рукой по волосам.
— Ты даже не представляешь, что творится в мире, — сказал он, глядя на Стива с затаенной нежностью. — Война повсюду. Просто она не объявлена официально. Все так запутано, Стиви.
Стив услышал это интимное обращение и покраснел от удовольствия, сразу же забыв обо всех грустных темах.
— Еще будешь кофе? — протянул он руку за кружкой. — Могу включить тебе компьютер. Ну или вон пульт от телевизора. Просто мне действительно нужно в душ, и…
Баки отставил пустую кружку на высокий тонконогий столик у окна, и взгляд его изменился. Он плавно приблизился к Стиву, следившему за ним слегка испуганными глазами. Остановился почти вплотную и стал беззастенчиво рассматривать Роджерса, скользя взглядом из-под темных густых ресниц по его лицу, разглядывая обнаженную шею, опуская глаза на линию плеч, торс и ниже.
— Может, тебе помочь? — закусив губу, хриплым, вибрирующим голосом, спросил Баки. — Потереть спину. Самому не очень удобно.
— Ну, — Стив отчаянно покраснел, но старался сохранить невозмутимость. — Не уверен, что…
— Не уверен в чем? — подался поближе Баки, заглядывая Стиву в глубину расширившихся зрачков, и переходя на шепот. — Что тебя смущает?
Ответить Стив не успел — он почувствовал губы Баки на своих губах, а его руки — на своей талии. От Баки веяло жарким теплом, силой и желанием. Стив, не отдавая себе отчета в своих действиях, обнял его и ответил на поцелуй.
В их сближении больше не было невинности: Баки настойчиво прихватывал его губы, а Стив позволял ему, забывая дышать и пьянея от чужого вкуса. Язык Баки оказался у него во рту, они целовались, размазывая слюну, и Стив впервые в жизни был настолько возбужден от чьих-то прикосновений и ласк, что почувствовал, как слабнут колени, а внизу все болезненно сводит. От волос Баки приятно пахло шампунем, и к запаху примешивался запах самого Баки, который словно обволакивал Стива и именно запах и возбуждал Роджерса сильнее всего.
— А не сказать, чтобы ты плохо целовался, — отодвинулся Баки. — Для девственника-то.
Стив, по инерции потянувшийся за теплом влажных губ, замер.
— Ха, — самодовольно сказал он. — По поцелуям я кому угодно сто очков вперед дам. У меня была богатая практика.
— Оу? — поднял бровь Баки, и в его голосе слишком явно проступили нотки ревности. — И с кем же это?
— С Мелли, дочерью Эла, — улыбнулся Стив. — В старших классах она влюбилась в двоюродного брата Большого Джека, ну и он на нее посматривал. Она все ждала, что он предложит ей встречаться, и решила не ударить в грязь лицом, когда дойдет до поцелуев. Хотела, знаешь ли, натренироваться. Но кроме меня рассчитывать ей было не на кого, а я не мог отказать подруге, с которой меня в детстве купали в одной ванночке. Мы с ней столько времени убили на тренировки за сараями, что постоянно ходили с распухшими синими губами. Зато после первого же свидания Мэл позвал ее замуж. Сейчас у них уже четверо малышей.
Стив улыбался, глядя на Баки, а тот, словно завороженный, смотрел на его румяные от поцелуев губы. Влажные, покрасневшие, приоткрытые.
— Какое счастье, что эта дурочка не оценила твоих талантов по достоинству, — пробормотал Баки, снова притягивая Роджерса к себе.
— С ней я был гораздо сдержанней, — выдохнул Стив. — Меня уже тогда больше привлекали парни, чем девчонки. Я думал, что со мной что-то не так. Витаминов не хватает или еще что. Пока однажды у меня не встал в мужской раздевалке как раз на Мэла. Ну и день у меня тогда был…
Баки не выдержал и засмеялся, и Стив уже сам поцеловал его, пытаясь поймать вздрагивающие губы.