Стив говорил с ним, закинув голову и сияя своей обычной доброй улыбкой.
— Хей, Роджерс, — оборвал его мужик. — Я же пытаюсь тебе втолковать, я не прогуливал смену. Я болел.
— Видишь ли, Джек, чтобы это доказать, надо принести справку, — виновато разводил руками Стив. — Я бы не просил тебя сделать это, но таковы правила. Без справки я не могу засчитать тебе эти две смены. Потому и получка у тебя в этот раз меньше.
— А я тебе говорю, Роджерс, что я не ходил к врачу, — сипел Джек. — Давно ли ты таким бюрократом стал? Сам же лес валил. Парни, да вы только гляньте на него. Начальство изображает. Роджерс, не надо создавать мне проблем. Понимаешь меня? Я же вот с тобой по-хорошему говорю. Я даже здороваюсь с тобой за руку всегда. То есть, я никогда не напрягался из-за этого всего, что про тебя говорят люди, но сейчас ты ведешь себя как полный педик.
Стив побледнел и застыл с раскрытым ртом. В глазах его появилось то самое выражение, которое можно увидеть у смертельно больных собак, молчаливо и кротко погибающих от боли.
— Парни, вы же видите, он ведет себя как гребаный педик, — обратился к своим спутникам Джек. — Почему ты не можешь поговорить со мной как нормальный мужик, Роджерс? Неужели ты не понимаешь, что я не собираюсь из-за всякой херни ходить к доктору, как делают всякие гребаные педики. Ну и как ты после этого можешь затирать мне про какую-то справку?
Дальше Баки не стал слушать. Он быстро подошел к компании и сказал Стиву, не здороваясь:
— Эй, Роджерс, если ты домой, подкинь меня. Наташа должна была забрать, но шляется где-то. А у меня матч скоро.
— О, — Стив широко раскрыл глаза и застыл, не в силах собраться с мыслями.
— Эй, парень, — нахмурился Джек. — Что за паскудные у тебя манеры? Ты, как я погляжу, не местный. А у нас тут знаешь ли не приятно, чтобы кто-то как последнее хамло влезал в беседу. Ты не видишь, что ли, что мы разговариваем?
— Да мне насрать, — ответил Баки, поворачивая к нему голову. — И завали дупло, воняет.
Лица у Джека и у его друзей вытянулись, а Стив раскрыл рот и нелепо взмахнул руками.
— Парень, — багровея, произнес Джек, отдавая свою бутылку приятелю. — Ты явно не местный, иначе бы ты знал, что меня зовут Большой Джек, и я год как откинулся. Посидел за поножовщину пару лет. И, к твоему сведению, нож я все равно носить не перестал.
Баки молча сунул пакеты замершему Стиву и развернулся к Большому Джеку всем корпусом. Он был заметно ниже ростом, не так массивен и не выглядел как-то особенно грозно. Мятая толстовка, недельная щетина и засаленная кепка придавали ему почти убогий вид.
Баки развернул кепку козырьком назад и негромко сказал:
— У тебя проблемы, чувак?
— Это у тебя проблемы, — Большого Джека заметно перекосило и он сделал шаг вперед.
— Да неужели, — небрежно ответил Баки и коротко, без замаха, ударил Большого Джека головой в переносицу.
Раздался отвратительный хруст, и Большой Джек пошатнулся, схватившись за нос и обливаясь кровью. Баки молниеносно впечатал ему ботинок между ног, и Большой Джек заорал на всю парковку, распугав народ.
Баки пружинисто отпрянул в сторону и встал в стойку, с вызовом глядя на друзей Большого Джека. Выглядел он так, что один из них заорал:
— Полиция!
— А-а-а, — орал Большой Джек, валяясь на асфальте и окровавленными руками зажимая мошонку. — Врача! Вызовите мне врача, бля как больно! Больной ублюдок! Сука! Да вызовите кто-нибудь «скорую».
— Не забудь взять справку, — сказал ему Баки и расслабился, снова превратившись в невзрачного обывателя.
Друзья кинулись хлопотать вокруг Большого Джека, который плакал и орал от боли, матерился и извивался на асфальте.
Баки забрал у застывшего Стива пакеты, закинул их на заднее сидение, а сам забрался вперед на пассажирское место.
— Поехали уже, — недовольно сказал он Стиву, высунувшись в окно.
Стив стоял и огромными испуганными глазами смотрел на Большого Джека и суету вокруг него. Баки покачал головой и надавил на гудок.
Стив очнулся и поднял на него взгляд. Баки этого взгляда не выдержал и закрылся кепкой. Стив отмер, обошел машину и сел за руль. Краем глаза Баки следил за ним и увидел, что руки у него мелко дрожат. У Баки от злости свело скулы. Он едва сдержался, чтобы не выскочить из машины.
Стив справился с собой, и автомобиль тронулся с места. До их жилья ехать было минут пятнадцать. Все они прошли в глухом чугунном молчании. Они даже не смотрели друг на друга.
Наконец, Стив остановил машину у дома Баки. Он сидел, уставившись на свои руки, сжимающие руль. Баки уже протянул руку, чтобы открыть дверь, как вдруг Стив произнес ломким голосом:
— Это было очень… жестоко.
Баки молча вывалился из машины, забыв про пакеты. Он бегом взбежал на крыльцо и начал доставать сигарету.
Заскрипел гравий дорожки. Стив нес забытые пакеты с покупками.
— Ты забыл, — не глядя на Баки, произнес Роджерс, поставил пакеты на крыльцо и пошел обратно. Плечи его ссутулились.
Баки прикурил с третьей попытки. Глаза его выцвели до прозрачной пустоты. Он затянулся. Стив миновал калитку и свою машину. Баки сделал вторую затяжку. Стив уже шел по дорожке к своему крыльцу. Достал ключи. Баки затянулся третий раз. Стив вставил ключ в замок и повернул.
Баки отшвырнул сигарету, прыжком преодолел расстояние между крыльцом и забором, перескочил через забор и бегом влетел на крыльцо, со всей силы толкнув дверь. Стив, который как раз закрывал ее с другой стороны, едва не упал назад.
Баки стоял на пороге и глаза у него горели такой ненавистью, что Стив начал отступать на кухню.
— Да что ты понимаешь? — изменившимся от злости голосом прохрипел Баки, сжимая кулаки. — Какого черта ты суешься к незнакомым людям со своими гребаными пирогами? Что тебе еще надо в жизни, когда у тебя есть вообще все? Этот дом, эта внешность, этот город, где тебя каждая собака знает? У тебя, мать твою, идеальная жизнь, о какой только мечтать можно, что тебе нужно от нас? Ты можешь хотя бы догадаться, что не всем так поперло в жизни, и не все загорают в таких розовых облаках, как ты? Смотри!
Баки содрал с головы кепку, швырнул ее на пол, через голову стянул толстовку, и Стив едва не задохнулся: вся левая рука Баки была покрыта страшными грубыми рубцами ожогов. Баки скинул с себя футболку. Стив пошатнулся и у него потемнело в глазах: плечо представляло собой сплошные уродливые шрамы в палец толщиной, которые вперехлест покрывали рубцы от ожогов.
— Тут вместо сустава стальной протез, — хлопнул себя по шрамам ладонью другой руки Баки, подступая к Стиву все ближе. — Осколок все на хер разворотил, я рукой до сих пор нормально не владею. Что ты вообще знаешь о жестокости? Ты, идиот непуганый. Какого тебе черта вообще от нас нужно? Ну?!
Стив низко опустил голову, губы его дрогнули. Он повернулся к Баки спиной и сделал несколько шагов к идеально чистой столешнице. Остановился, сгорбившись. Положил вздрагивающие руки на столешницу.
— Да, — тихо сказал Стив. — Ты прав. Я действительно выгляжу идеальным. И живу в городке, где все строят свою жизнь по сложившемуся эталону. Знаешь, это трудно объяснить, но если ты в таком месте выглядишь как идеальный горожанин, то все от тебя и ждут, что ты будешь идеальным. Идеальное поведение, общение и характер. Ты должен быть таким, каким тебя хотят видеть все.
Стив замолчал. Руки его шарили по столешнице, плечи горбились все сильнее.
— Но если ты вдруг оказываешься не таким идеальным, — Стиву изменил голос и он на секунду замолчал. — То вокруг тебя образуется пустота. То есть, никто ничего тебе не говорит, все стараются вести себя естественно, но ты остаешься совсем один и, в то же время, на виду… Ты должен соответствовать тому, чего от тебя ждут. Но при этом все вокруг знают, что ты только делаешь вид. И тоже делают вид. А на самом деле ты совсем один, и этого нельзя изменить. И когда вдруг появляется кто-то не отсюда — а это происходит так редко, что почти никогда — то ты начинаешь думать, что можешь позволить себе попытку… Ты начинаешь обманываться иллюзиями, что в твоей жизни может что-то измениться, и ты ведешь себя очень глупо, но внутри все так сжимается от надежды… Хотя на самом деле ты и сам понимаешь, что это только самообман. И…