Он смотрит на меня и поясняет: под домом я подразумеваю не вашу планетку, а сферу, диаметром около сотни световых лет. Вот... А в образе человека этот исполин максимум бы... ну, немного поцарапал стены. Поэтому в таких тяжелых обстоятельствах регламент позволяет обойтись и без прямого согласия индивидуума. Но, если говорить откровенно, это как-то... не слишком правильно.
Он смотрит на меня и поясняет.
Знаете, всегда хочется, чтобы местный индивидуум пошел на такое деяние осознано и добровольно. Кодекс чести, знаете ли. Конечно, это звучит немножко старомодно, но тем не менее, это так. Так каким будет ваше решение?
Он замолкает.
Сейчас его странное предложение уже не кажется мне чем-то из ряда вон выходящим. Ребятам на время понадобилась моя голова. Ну и что, мне ее так жалко, что не могу поделиться? Все равно мне она сейчас ни к чему. С девушкой поссорился, с работы ушел. Только нужно все аккуратно обговорить.
Знаете, говорю я, наверное, я соглашусь. Только давайте сначала уточним сроки. На сколько оно вам нужно, мое сознание?
До октября, четко отвечает собеседник, и его лицо темнеет. Может и меньше, хотя это маловероятно. Но октябрь - последний срок.
Ясно. А как насчет гарантий? Знаете, голова у меня одна.
Он изящно машет рукой. Нет никаких причин волноваться. Кодекс временного изъятия Сознания разработан лучшими юристами Галактики. Там такие гарантии... Встроенная биозащита, автоблокада, двойной соматический барьер, ускоренная регенерация. Да плюс еще куча разнообразных дополнительных биоблоков.
Хорошо, хорошо, говорю я. Верю. А что в это время будет со мной?
Вы будете находиться в коме, отвечает он. Вашу органику мы скопируем, заодно кстати почистим и слегка усилим. Но сознание, увы, не разделимо. Мозг не может работать на два разных индивидуума, так что придется вам немного поскучать.
Ничего себе, немного. До октября времени не мало, вздыхаю я. С ума сойду от скуки.
Это в наших силах, лучезарно улыбается он. Сожмем время, и все. Для вас все займет не больше недели, что не так уж обременительно.
Тут он замолкает и немного хитровато смотрит на меня.
Я молчу. Но потом понимаю, что он ждет моего вопроса. И послушно вопрошаю: что, есть еще что-то?
Есть, и не малое, говорит он. Видите ли, тот, кто вселяется... Он ведь вправе после себя кое-что и оставить. На память. Понимаете? По нашим меркам, это конечно такие крохи... Больше просто нельзя. А вот по вашим... Для вас такой подарок может оказаться оч-чень и очень весомым.
Он откидывается на спинку стула и внимательно смотрит на меня. Но я вижу, как за приветливой улыбкой проступает тревога.
Спасибо, медленно говорю я. Не спорю, всегда приятно получить подарок. Но ведь дело не во мне. Вы в трудном положении, да?
Улыбка пропадает, и он молча кивает. Да. И времени остается совсем немного. Нужно спешить.
Тогда договорились, решительно говорю я. Договор заключен, отвечает он, крепко жмет мне руку, и начинает медленно таять.
Удачи вам, Странники, говорю я на прощанье. Он исчезает, вокруг все подергивается дымкой, и я медленно погружаюсь в теплую безмолвную темноту.
ЧАСТЬ 1. САМИ МЫ НЕ МЕСТНЫЕ
ГЛАВА 1
1
Я поймал негодующий взгляд девушки, сидящей напротив и только сейчас осознал, что в упор уставился на ее голые коленки. По здешним моральным нормам это есть моветон. Выставлять коленки можно, смотреть на них тоже можно, но искоса, невзначай. А не пялиться, как я.
Я с трудом удержался от смеха. Это было возмутительно, и я поспешно перевел взгляд на другую девушку, сидящую рядом с первой. Однако первую это не удовлетворило. Она негодующе фыркнула, вскочила с места и ринулась к выходу. Мне тоже пора было выходить, но я решил проехать лишнюю остановку, дабы избежать необоснованного обвинения в преследовании молодых девиц. У меня сейчас несколько иные проблемы.
Обширная проходная выглядит по местным меркам солидно и строго. Стены, облицованные мрамором, яркие светильники. Масса звукопоглощающих плиток на потолке, темный матовый пол. Четыре звукоизолированные телефонные будки с местными телефонами, вдоль длинной стены, и пара открытых аппаратов. Городских.
Я огляделся. Впереди располагались две никелированные вертушки, за которыми сидели не старички в форме, а стояли два строгих офицера, с пистолетами в кобурах. Позади них тянулся ряд светлых вертикальных шкафов, в которых лежали сданные пропуска. Сбоку располагалось окошко пропускного отдела. Несколько человек стояли вдоль стены и терпеливо ожидали, когда к ним подойдет сопровождающий. На второй этаж поднималась изящная лестница, над которой висела табличка с надписью: Отдел кадров. Ниже виднелась черная стрела.