Степан наконец справился с посудой и подсел к Аристарху.
— Я хочу тебя о кое о чем спросить — начал он — тебе ничего не известно о домовых?
— Как раз наоборот — сказал Аристарх — А зачем тебе эта бородатая комашня?
— Мне кажется, что с Шурхотуном что-то случилось. С нашим домовым. Слышал о таком?
Аристарх пошевелил усами.
— Как бы тебе сказать. Думаю, что его, видимо, уже нет.
У Степана перехватило дыхание.
— Как это — нет?
— Очень просто. Хозяйка его куда-то занесла. За то, что он нарушил основную заповедь домовых: не помогать людям бороться с нами, нечистой силой. Вне своего двора домовые живут очень недолго. Так что не знаю. Ничего утешительного сказать не могу.
Пораженный этой новостью, Степан не отводил взгляда от заметно сникшего Аристарха. Вдруг, не говоря ни слова подхватился, опрометью ринулся к своей комнате и спрятал лицо в подушку.
Значит, Шурхотуна нет. Он погиб. Погиб, чтобы спасти его, Степана.
Аристарх неслышно проскользнул в комнату. Осторожно дотронулся к Степанову плечу.
— Что с тобой? — спросил он.
— Ничего — дернул Степан плечом — Оставь меня одного.
— Тебе его очень жаль, да?
Степан не ответил.
— Эх ты — тяжко вздохнул Аристарх — Думаешь, мы сюда развлекаться прилетели, да? Нет, у нас есть задание. И, если мы его не выполним, нам придется ой как не сладко!
— Так почему же тогда ты сидишь? — глухим голосом отозвался Степан — Беги выполняй его! Хватай меня, хватай Таню. Вам этого хотелось?
— Так-таки и хватай — невесело улыбнулся Аристарх — Думаешь, легко такое делать впервые?
— Как — впервые? Ты же говорил…
— Мало что я говорил! Если хочешь знать, мы с хозяйкой еще никогда этим не занимались. Она производила другую работу. А что ж это за баба-яга, которая не украла хотя бы одного ребенка? — Аристарх помолчал — Если б ты лишь знал, как нам хотелось, чтобы люди издевались над нами, выгоняли с хаты. Тогда все было бы проще. А вы накормили нас, помогли, наговорили столько хороших слов. И мы уже не смогли сделать то, что от нас требовалось. О, то могучая сила — добро! Но и вернуться ни с чем тоже не можем. Нам с хозяйкой еще не надоело жить. Но, к счастью, мы узнали о предательстве Шурхотуна.
— Он не изменник — возразил Степан.
— Может быть — согласился Аристарх — однако у нас на такие вещи смотрят иначе. Поэтому мы и договорились, что на ведьмовском совещании будем говорить, будто не справились с заданием через предательство Шурхотуна. А Шурхотун… Вместо него пошлем другого.
— Не надо — сказал Степан — Не надо мне другого.
В комнате воцарилась молчанка.
— А каким будет ваше наказание? — наконец спросил Степан.
Аристарх пожал плечами.
— Трудно сказать — задумчиво сказал он — Знаю лишь, что самое легкое из всех наказаний — изгнание. В таком случае мы с хозяйкой потеряем всю колдовскую силу. А кому, скажи пожалуйста, нужна старая, немощная бабушка, над которой, кстати, люди издевались еще тогда, когда она была молодой и почти здоровой? Кому нужен худой, лишаистый кот? Где он приклонит голову, кто его будет кормить, а?
— Глупости ты плетешь! — воскликнул Степан и поднялся с кровати — Неужели ты думаешь, что в этом доме тебе не найдется места?
— Как знать, как знать — задумчиво ответил Аристарх — В это мне трудно поверить. Да и не обо мне, вообще, идет речь, а о моей хозяйке. Куда ей деться?
— Ну… — нерешительно начал Степан — Для нее тоже можно было бы что-то придумать.
— Вот-вот, именно «что-то» — фыркнул кот — А я же говорил о самом легком из наказаний, которые нас ожидают. О более тяжелых я даже думать боюсь. Вот и посоветуй, как нам быть…
— Не знаю — растерянно признал Степан.
— Так и помолчи, если не знаешь — уколол Аристарх — И без того на сердце… — он лишь лапой взмахнул — Лучше давай поговорим о чем-то другом.
Степан надолго задумался. Чем бы помочь Аристарху? Как бы его утешить?
— Еще молока не хочешь? — наконец догадался он.
— Эх! — отозвался огорченный Аристарх — После таких невеселых разговоров даже молоко в горло не полезет. Впрочем, неси-ка его сюда. И все другое тоже неси. Хотя бы наемся напоследок. Будет потом о чем вспомнить.
После второго завтрака Аристарх, кажется, немножечко повеселел. Но не совсем.
— Замечательная все же штука — жизнь — заметил он, возвращая миску Степану — Вот только мне в этой жизни не очень повезло. Ну почему, почему я родился таким себе пушистым и игривым котеночком, которого все бы ласкали, который по ночам преспокойно носился бы по крышам и распевал всевозможные «до-ре-ми-фа-мняу»? Так нет, выпала мне судьба родится худющим долговязым выродком. К тому же ребра сломали, ухо и хвоста надорвали! Ну почему, почему, Степан, эта замечательная жизнь бывает порою такой несправедливой, а?