Он чихнул и проснулся.
— На здоровье! — неожиданно раздался около уха чей-то бодрый голос.
Степан скосил глаза и увидел крошечного дедушку, который примостился на краешке подушки.
— Шурхотун! — воскликнул Степан — Ты вернулся? Ядвига Олизаровна тебя отпустила?
Шурхотун часто-часто закивал головой.
— Да, отпустила. До этого времени не могу в это поверить. И как только мое сердце выдержало, как оно не разорвалось? Ну, думаю, загорится наша хата — а я здесь. Ну, думаю, налетит на нее ураган — а я опять здесь.
— Где это — здесь? — не понял Степан.
— То есть там — исправился Шурхотун и неопределенно махнул рукой — а ты поспи еще немного, поспи — зашептал спешно домовой — это я так, на радостях тебя разбудил. Да и никогда мне, надо проверить, все ли здесь в порядке.
Шурхотун прыгнул с кровати и озабоченно потупотел к буфету. А через какую-то минуту шаги домового вторили уже из сеней, потом с чердака. Они были легкими, почти неслышными. Они быстрее смахивали на тихий-тихий шорох. Раньше, когда Степан засыпал или просыпался, он не раз слышал этот шорох. Но не обращал на него никакого внимания. Разве что иногда думал, будто это ветер пошевелил где-то бумажкой или закачалась на окне занавеска.
Но отныне Степан точно будет знать, в чем здесь дело.
Парень с облегчением вздохнул и опять закрыл глаза. Но через несколько минут послышались уже другие шаги, и в окне появилась стриженая Василева голова.
— Спишь? — с упреком спросил он — А здесь тебя Аристарх ждет не дождется.
Степан впопыхах оделся и выбежал из комнаты.
Аристарх сидел у крыльца, и вид у него был какой-то подавленный, невеселый. Перед ним стояла полная миска молока, однако кот даже не посмотрел на нее.
— Несчастье случилось, Степан — тоскливо сказал Аристарх — страшное которого нельзя и представить…
И он рассказал о том, что произошло на Лысой горе.
— Теперь хозяйка отрезала все пути — закончил он — вот какие дела. Отступать дальше никуда. Придется отвечать за все. — он шмыгнул носом и подмигнул Степке, хотя на его писке все еще отражались тревога и испуг — ничего, нас голыми руками не возьмешь. Мы еще кой-кому покажем свои когти.
Друзья долго сидели молча. Думали.
— Ну, Танька! — досадливо воскликнул Василь и двинул кулаком по колену — Кто ее просил хвататься за метлу, а?
Ему никто не отвечал. Да и что можно было на это ответить?
— А с вами обязательно должно случиться что-то самое страшное? — спросил немного погодя Степан у Аристарха — Может, как-то оно обойдется?
— Вряд ли — вздохнул Аристарх — ты даже не представляешь, на что они способны.
Первым поднялся Василь.
— Так чего же мы здесь сидим? — спросил он — Может, там… с Ядвигой Олизаровной… а мы здесь в холодке.
— И правда — всполошился Аристарх — Бежим!
К счастью, в одиноком домике пока что было все в порядке. Таня лежала на топчане и осторожно поглаживала раненное плечо, словно уговаривая его не болеть. Ядвига Олизаровна сидела у девочки в ногах, привычно перебирала травы и о чем-то рассказывала.
Василь ворвался в комнату. Еще с порога начал:
— Ну, Танька! Взять бы сейчас хорошую ломаку и пройтись по тебе! Ты представляешь, что натворила, а?
— Представляю — виновато прошептала девочка, и на ее глазах появились слезы — теперь я хорошо это представляю.
Ядвига Олизаровна посмотрела на Василя куда приветливее чем всегда. Однако это не помешало сделать замечание:
— Когда заходишь в чужую хату, не мешало бы и поздороваться.
Василь на миг смутился. Но лишь на миг.
— Доброго утра — сказал он — но это я вам говорю, а не ей… ее это не касается.
— Будет тебе выеживаться — поневоле улыбнулась Ядвига Олизаровна — что было, того не вернешь.
— А думаю вот о чем — озабоченно продолжал Василь — как я понял, вы обязаны везде делать плохо. Правильно?
— Допустим, ты правильно понял — ответила Ядвига Олизаровна и пристально посмотрела на парня — Но почему ты об этом вспомнил именно сейчас?
— А вот почему. Если вы должны везде делать плохо, то, может, вам ничего не будет и за Лысую гору? Главное, что сделали плохо, а где — это не суть важно. Правильно?
— А что… — медленно начал Аристарх, и у него запылали глаза — кажется, в этом что-то есть. Нет, ты замечательно придумал! Дай я тебя обниму за это!
— Эх, защитнички вы мои — благодарно улыбнулась Ядвига Олизаровна — К сожалению, не все равно. Вовсе не все равно.