Амитта несильно толкнула руку Эмерика, прося убрать. Он покорно разжал пальцы, выпуская прохладный жёлтый шёлк, под которым почему-то не прощупывалось выступающих контуров белья. Они его совсем, что ли, не носят?
- Вообще-то, ты первая меня обняла, - справедливости ради вставил Рик, параллельно продолжая думать о своём недавнем открытии. Нет, в самом деле не носят?
Небо глухо заурчало, и почти тут же потухло солнце, словно кто-то нажал на выключатель. Гвалт над базаром усилился, и хиннийцы заспешили прочь, искать укрытие.
- Я забыла сказать, - шепнула Амитта в самое ухо, - секундная стрелка на твоих часах дрожала от ужаса. Она боится грома.
Шёпот девушки заменил посвист ветра. Его резкие горячие порывы заставляли трепетать навесы над лотками, поднимали к небу клочки бумаги, обронённый кем-то газовый шарф. С востока серой стеной приближался ливень. Амитта побежала, и рядом с её следами ложились мокрые пятна. Огромные холодные капли всё чаще целовали волосы, спины и плечи стремившихся скрыться людей.
Как назло, вокруг не было ни единой забегаловки. Незакрывающиеся двери одна за другой хлопали, точно цепочка петард. Рик толкнул первую попавшуюся плечом, и они с Амиттой ввалились в тёмный подъезд. Плевать, что их сюда никто не звал, не нравится - пусть сами в такую погоду шатаются по улице. А Рик уже не мог выносить барабанную дробь капель по голове, тяжесть противно льнущей к телу рубашки. Амитта тоже, казалось, была не против избавиться от дождя, запустившего мокрые пальцы в её густые чёрные волосы.
Лампочка на площадке поманила их тёплым огоньком, точно мошкару. Трогая обшарпанные стены подъезда, скользя ладонями по перилам, они поднялись по лестнице прямо навстречу открывшейся двери одной из квартир.
Близорукая бабка сдвинула очки с кончика носа к самым глазам и проскрипела что-то неприятное. Рик со своим запасом слов из разговорника ни черта не понял, но Амитта дерзко ответила старухе и поволокла его выше по лестнице.
До чего же, оказывается, любопытный и подозрительный народ! Оставаться на площадке второго этажа, где жильцы, приманенные торопливыми шагами, уже наверняка прилипли к дверным глазкам, совсем не хотелось. Люк чердака, связанный с полом железной лесенкой, оказался призывно распахнут.
- Давай туда, - шепнул Рик, и первым полез вверх.
Дождь втянул их в какое-то глупое приключение. Зачем, спрашивается, было забираться под самую крышу чужого дома? Темнотища, едва разгоняемая серым светом крохотного мансардного окна, зловещий скрип половиц, запах старой мебели... и кардамона.
Амитта подошла, прижалась лбом к его лопаткам и прихватила зубами ткань рубашки, задев кожу. Её ладони огладили бока Рика, медленно скользнули к животу. Он замер, словно любое движение могло обличить ошибку Амитты. Но нет, это не ошибка, не случайность. Она вправду ласкает его, трётся о спину.
Рик почувствовал, как прохладный щекочущий узел собрался под солнечным сплетением и потянул в себя вены, жилы. Парень стиснул зубы и процедил сквозь них воздух. Стало вдруг горячо. Сначала внизу живота, потом во всём теле.
- Что ж ты делаешь? - едва слышно, чуть хрипло проронил он.
- Я хочу попробовать тебя. Какой ты? - она влажно коснулась языком шеи Рика. - А ты меня попробовать хочешь?
Парень резко выдохнул, откинул назад голову. Амитта стояла за его спиной, такая же мокрая насквозь, как он сам, в сумасшедше-жёлтом халате, под которым не было белья. И ещё спрашивала!
Рик развернулся в её руках, обнял, притягивая к себе невозможно близко. Если бы он мог, то приплатил бы дождю, который сам же клял ещё минут десять назад. Амитта дышала часто и горячо, обдавая жаром его ключицы.
- Боги, ещё как хочу, - выдохнул Рик в её волосы, ответно звякнувшие серебряными цепочками.
Неверный шаг по тёмному чердаку, где тут вообще что? Парень двинулся вперёд вместе с Амиттой, удерживая её, лаская через влажный шёлк, слепо шаря свободной рукой в воздухе. Наткнулся ладонью на стену под скошенными сводами крыши и вжал в неё девушку. Она тихо охнула, Рик нашёл губами её рот.
И вкус такой же. Сладкий, пряный.
Руки сами нашли узел кушака, развязали его, потянулись к полам халата, ничем более не удерживаемым. Как же хотелось посмотреть! На смуглую матовую кожу, на ярко подведённые глаза, блестящие, точно шоколадная глазурь, совсем чёрные от желания. В скупом муторном свете различим был лишь её силуэт.
То, что не смог увидеть, Рик изучал руками, губами. Целовал выступающие ключицы, нежную ямку ярёмной впадины. Когда небольно прикусил зубами сосок, робко отозвались браслеты, вспугнутые дрожью Амитты.