Васкес улыбнулась, вспомнив, как они надралась вместе с лейтенантом в баре Стоун Бич. Как, перекрикивая громкий говор захмелевших бойцов, доказывали друг другу, что миссия каждого намного опаснее и важней, а потом пили, целуясь, на брудершафт, за успех совместного дела и снова пили, чтобы поплакаться в жилетку, как в последний раз. Чего с пьяни не натворишь?
- Ну, ты сам подумай, чудачок на букву «му», - делая глоток крепкого виски, выложенного добродушным барменом, доказывала ему она. - Нам то что? Мы будем сидеть себе, как у Христа за пазухой, в этом грёбаном форте Данте и дожидаться, пока вся инопланетная нечисть не затрахает вас в хвост и в гриву. Да, именно затрахает. До кровавых соплей. Ты уж мне поверь - мало вам не покажется. А когда вы оттянете на себя всю эту заразу, мы как на прогулке, по радиомаякам, потопаем к их кораблю. Может, он даже окажется пустой. Вот только вся слава достанется мну. И медаль на жопу, вот такая... - Она громко заржала, забыв о разбитой губе. - Хочешь, я тебе Каунена, в усиление дам? Он вам лекции читать будет. Гы- гы- гы.
- Издеваешься? - заплетающимся языком, спросил у неё Любовски. - Ты мне лучше вот что скажи: почему они выдали нам такое старьё? Разве можно воевать таким хламом? Если им действительно нужны эти двигатели, могли бы наплевать на секретность и выдать что-то действительно крутое, а не утиль? Ещё бы кремниевые ружья раскопали.
Сидевший по другую сторону от Васкес Стрэнж положил ему на плечо руку. Своей наивностью Любовски его поражал.
- Ты что, действительно веришь, что они наплели? - удивился он. Стрэнж заглянул в глаза лейтенанта. - Чушь собачья. Мы для них мясо. Они попробовали прощупать гостей с воздуха - им дали по зубам. Теперь посылают нас. Оружие выдали дерьмовое, чтобы внеземная шелупонь не догадалась, что у нас имеется что-то серьёзное. Чует моя задница - тяжко ей придётся.
- Да не слушай ты его, Билли, - продолжала увещевать Любовски Васкес. - Всё у нас будет тип-топ. Ты главное - в бой сильно не ввязывайся. Станет туго - сматывай удочки. Никто тебя за это ругать не станет. Увидишь, что на тебя конкретно обратили внимание - драпай, чтобы пятки сверкали, а там как пожелаешь. Можешь к нам присоединиться, лишние стволы не помешают. А можешь двигать обратно в Стоун Бич, под крылышко своего кардинала Кончини. Договорились?
Любовски мотнул головой.
Пили они много и основательно, к слову говоря, как в последний раз. Теперь, по прошествии времени, всё это вылилось в жуткое похмелье. Её мутило. Может, это из-за болтанки, что мотыляет вертолёт, несущий их в туманную неопределённость?
Под днищем машины море постепенно уступало место суше. Этот переход с высоты был едва заметен. Береговая линия клубилась облаками пара, стиравшим белым покрывалом зыбкую грань между двумя стихиями. Вообще-то было непонятно, пар это или дым, а может, и то и другое вместе взятое, причём одновременно. Всё побережье испещрено малиновыми реками лавы, стекавшими из разломов почвы в холодные воды океана. И трещины, трещины... Васкес напрягла зрение, так как ей показалось, что земля под ними довольно заметно колышется. Но это, скорее всего, из-за похмелья. Но всё равно - ступать на такую землю ей почему-то не хотелось.
Ожил коммуникатор. Голосом первого пилота он предложил ей пройти в кабину. Васкес прикинула, как она будет пробираться через вытянутые ноги солдат, упиравшиеся носками в стоявшие посередине грузового салона аэросани, и от этого её замутило ещё сильнее.
- Может, так скажешь? - с надеждой спросила она, не решаясь подняться на ноги.
- Это полковник Фичборн... Вышел на нас по закрытому каналу связи. Капитан, если им удалось до нас достать, значит, дело серьёзное. Поверь мне - в таких метеоусловиях это не так просто.
Васкес застонала и со вздохом решилась подняться. Чертыхаясь, она медленно стала пробираться через хитросплетение тел и вещей. Иногда она тихо материлась, когда приходилось перелезать через особо длинные конечности, опираясь на плечи бойцов. Злясь, то на полковника Фичборна, которому в столь неподходящий момент вздумалось поболтать, то на тех, у кого эти ноги растут от ушей. В общем, пока добиралась, услышала многое о себе нового. «Наверняка в штабе разродились новой идеей», - подумала она, шикая на возмущённых бойцов. Почему-то их всегда осеняет за сотни километров от фронта, а не когда ты находишься рядом? Васкес этого не понимала.
Бойцы открывали глаза, недоумённо смотрели на своего командира, думая, что она окончательно спятила, раз решилась прогуляться в таких дурацких условиях. Затем вновь погружались в сон, пуская на самотёк нерадостные мысли, и даже пёс, возлежащий у ног посапывающего Стрэнжа, осуждающе посмотрел на неё, пытаясь ей что-то сказать, но передумал. Тяжело вздохнув, он вновь опустил облезлую голову на ступни сержанту, чтобы продолжить сон.