После этого быванья
Брата сестра вспомянула:
Птичка бы я была, воронка,
Домой бы я полетела,
На окошечке бы посидела,
Брата бы я поглядела!
Дойду я до братнева дома,
Покажусь вдовой-побирухой,
По речам меня не признати,
По рукам на меня не подумать:
Я ушла безъязыка, безрука. —
По-вдовьи Братанна повязалась.
Опоясалась по-старушьи,
Младенца в пазуху склала.
Сажей лицо замарала.
Солнце пришло на запад.
Белый день на закате.
К дому Братанна подходит.
В доме песня и плясня.
Говорит Братанна кухарке:
— Здравствуешь, тётенька-голубка!
Всё ли у вас по-здорову?
Что у вас за пир, за веселье? —
Статны и внятны вопросы,
Сладки и светлы разговоры,
И кухарка Братанну не узнала.
— Здравствуй и ты, сиротинка!
А пляшет и поёт Горожанка,
Этому дому лиходейка.
Брата с сестрой разлучила.
Нашу хозяюшку сгубила.
Ишь, собака, скачет да смеётся,
А ей золовкина слеза отольётся!
Уж Братанна ей не внимает,
Она в горницу гостину доступает.
Гости сидят за столами,
За яствами, за питьями.
Горожанка перед ними дробно ходит.
Золотым перстнем прищёлкнет,
Серебряным каблуком притопнет.
А хозяин выше всех посажен,
Пуще всех хозяин печален:
Без сестры у него пиру нету.
А сестра стоит, поклоны правит:
— Здравствуйте, хозяин с хозяйкой! —
Горожанка Братанну не признала:
— Уваливай, нищая коробка!
Здесь не монастырь, не поминки:
Господские песни да пляски!
Отвечает странница хозяйке:
— Тут-то меня и надо!
Я песни петь разумею.
Былинами душу питаю.—
Не туча с дождём прошумела,
Хозяин в углу отозвался:
— Садись-ка, тётка, на лавку,
Сказывай старину-былину,
Разгони мою тоску-кручину! —
В горнице говоря замолчала,
Странница младеня закачала,
Запела сама, заговорила:
— Маменька помирала,
Сына да дочь благословляла:
«Живите, деточки, в совете,
Сестра, обихаживай брата,
Будь ему в материно место.
Брателко, не обидь сестрицы.
К морю пойдёшь — простися,
С моря придёшь — доложися.
Клятвою вас заклинаю,
Во свидетели море призываю».
Тут вечерняя звезда восходила,
Маткины очи затворила.
И брат с сестрой зажили советно,
Однодумно они, однолично.
А сестра говорить не умела,
А горазда на всякое дело.
После этого быванья
Брат сестры не спросился,
Молодой женой оженился.
Молода жена Горожанка
Немую золовку невзлюбила,
Что дом приказан золовке,
А молодка у ней под началом.
Стало всё не в честь да не в радость,
Всё не в доброе слово.
Лихорадство[46] Горожанка учинила:
Лодейные парусы сгноила,
Подвела под немую золовку…
Горожанка сделалась в лице переменна:
— Врака, врака, врака всё!
А брат слушает, дивится, а сам на сестру не подумал, что ушла нема и увечна; эта цела и здрава, в речах сладка и успешна.
А странница сидит, как свеча горит,
Слово говорит, что рублём дарит:
—… Да… парусы в зиму сгноила.
И этой напасти мало,
Этой беды недостало.
Молодая жена Горожанка
Мужневых трудов не пощадила,
Промысловую лодью погубила,
Подвела на немую золовку
Ябедой, поклёпом и подмётом…
Горожанка опять зубы явила:
— Враки, враки, враки! Ябеду сказывает и врёт!
А муж говорит:
— Не сбивай, со врак пошлин не берут.
Странница эта опять поёт:
—… Да… промыслову лодью погубила.
И этой кручины мало,
Этого горя недостало.
Коль матери любы дети!
Горожанка дитя не пожалела:
Дитя своё заколола,
Золовкино сголовье зарудила,
Душегубством золовку уличила.
И брат сестре казнь придумал:
Без суда, без сыску, без управы
Руки сестре изувечил,
Навязал на локти младеня
И выгонил сестру за ворота…
Горожанка схватила со стены ловецкое копьё да шибла в певицу. Муж копьё перехватил на лету, бросил в угол, а сам заплакал: