Оратор смущенно откашлялся.
— Мы… э-э-э… Мы хотели бы дать вам совет, мистер Мерриан.
— Какой?
— Уплатите мистеру Дональду его миллион долларов.
Мистер Дональд приберег свой космический корабль напоследок. Мы с Джоном настояли на том, чтобы осмотреть его потихоньку, без репортеров. Дональд согласился: ведь теперь его миллион был почти у него в руках. К тому же он хотел отнести туда свой скафандр и весь набор вещественных доказательств. В кабине он повесил скафандр в шкаф рядом с запасным, убрал на место экспонаты и устроил нам подробнейшую экскурсию по кораблю.
— Единственный в своем роде, — гордо заявил он. — Я его строил целых двадцать лет. Другого такого нет на свете.
— Наверно, им очень трудно управлять, — заметил я.
— Ничуть, — возразил мистер Дональд. — Напротив, ничего не может быть легче. Вот смотрите: в него вмонтирован орбитный вычислитель. Я-то хотел лететь только на Луну. Так что мне оставалось при помощи вот этих кнопок задать машине год и день полета, а она сама вычислила, где в этот день и час находится Луна и по какой орбите надо лететь. Потом я включаю зажигание и корабль летит, — он многозначительно поднял палец вверх, — прямиком на Луну.
— Значит, это было не сложно, — сказал Джон.
— Проще простого. На этой малютке ничего не стоит добраться до любой планеты. Кто угодно с этим справится без малейшего труда.
— Что ж, — сказал я Джону. — Видно, придется выдать ему его миллион.
— Видно, так, — устало согласился Джон.
— Теперь нам, пожалуй, пора обратно в редакцию. Позвоните нам завтра, мистер Дональд, ваш чек будет готов.
— Надеюсь, теперь вы больше не сомневаетесь?
— Нет, конечно, — сказал я и слабо улыбнулся. — Как же иначе? Вы нас убедили.
Мистер Дональд просиял. Он вывел нас из кабины, и мы спустились по трапу. Взлетная площадка была пустынна, и под черным беззвездным небом мы зашагали к ожидавшему нас автомобилю.
— Как-то пусто тут у вас, — заметил Джон.
— Так и должно быть, — ответил мистер Дональд. — Ведь реактивная струя — штука опасная. Люди могут пострадать.
— Ну, понятно, — сказал я.
— Угу, — промычал Джон.
В молчании мы вернулись в город.
У самой редакции мистер Дональд вышел из машины.
— Надеюсь, вы приготовите мне чек к завтрашнему дню, сказал он. — Я собираюсь слетать туда еще разок. А с Луны, может, махну на Марс. Но для этого понадобятся всякие припасы, прорва всего. Часть моего миллиона как раз на это и пойдет.
— А как насчет горючего? — спросил Джон.
— У меня там полные баки. Вот только получу деньги, закуплю все, что надо, — и можно лететь.
Я вспомнил наш тощий банковский счет — двадцать одна тысяча четыреста пятьдесят шесть долларов и тридцать один цент — и подумал, много ли припасов накупит на них мистер Дональд. Джон поглядел на меня, и я понял, что и он думает о том же.
— Что ж, спокойной ночи, мистер Дональд, — сказал я.
— Доброй ночи, друзья. Завтра увидимся.
— Ну ясно! — крикнул Джон уже ему вдогонку.
Тут мы с Джоном поглядели прямо в глаза друг другу и оба расплылись до ушей.
— А вдруг мы с тобой дурака сваляли? — озабоченно спросил меня Джон два дня спустя.
— А миллион долларов у тебя есть?
— Это после всех-то расходов? Черта с два, скажи спасибо, если у нас осталась хоть тысяча.
— Значит, все правильно, — просто сказал я.
— Да, видно так.
— Бьют — беги.
— А вдруг он нас догонит?
— Никогда в жизни, — ответил я. — Как ни говори, он уже старик. И потом, мы ведь можем лететь куда угодно — у нас богатый выбор.
— И вполне можем основать новый журнал, — с надеждой сказал Джон. — Где-нибудь в другом месте.
— Ясно, и волноваться не о чем.
Мы откинулись на спинки кресел и с наслаждением потянулись.
Трюмы битком набиты, баки полны горючего, и космический корабль послушен и кроток, как дитя.
Мы откинулись в наших креслах и смотрели, как среди звезд плывет нам навстречу Луна.
Дино Буццати
КОРОЛЬ В ХОРН ЭЛЬ-ХАГАРЕ
(Перевод с итальянского Г.Богемского)
Это произошло в Хорм эль-Хагаре, за Долиной царей, на раскопках дворца Менефтаха II.
Руководитель раскопок Жан Леклерк, очень талантливый уже немолодой ученый, получил письмо от секретаря Управления по охране древностей, в котором тот сообщал о предстоящем важном визите: раскопки посетит известный зарубежный археолог граф Мандранико и ему следует оказать наилучший прием.
Леклерк не помнил археолога по фамилии Мандранико. Вмешательство Управления по охране древностей, подумал он, вряд ли объясняется подлинными заслугами этого человека перед наукой — просто у него есть какой-нибудь высокопоставленный родственник. Однако это не вызвало у Леклерка досады, скорее наоборот. Уже дней десять он томился в одиночестве: помощник его уехал в отпуск. Мысль, что он увидит в этой глуши новое лицо, человека, которого могут хоть немного заинтересовать его старые камни, была ему даже приятна. Как истый джентльмен, он отправил грузовичок за продуктами в самый Акхимим, а на дощатой террасе, откуда открывался вид на весь район раскопок, устроил столовую — получилось даже изысканно.
И вот наступило то летнее утро, душное, наполненное тяжелым зноем; и, как всегда в пустыне, вместе с новым днем в душе родилась несмелая надежда, которая — увы! — рассеивается под лучами солнца. Накануне на краю второго внутреннего двора, где громоздились бесформенные глыбы обрушившихся колонн, показалась из-под песка стена с весьма интересной надписью. До сих пор для ученых оставалось загадкой царствование Менефтаха II — именно о нем говорилось в этих строках, пришедших из тьмы веков.
«Дважды цари, носившие имена севера и болот, приходили и простирались перед фараоном, его могуществом, жизнью, здоровьем и силой, — речь шла, по-видимому, об изъявлении покорности мятежными властителями номов Нижнего Нила, — и, побежденные, ожидали его у двери храма. На них были новые, умащенные благовониями парики, в руках они несли венки из цветов, но глаза их не могли вынести источаемого фараоном света, уши — его голоса, руки и ноги их дрожали, когда он отдавал приказания, слова застревали в горле при виде великолепия Менефтаха, сына Аммона — жизни, здоровья, силы…»
Ученый проработал при свете керосинового фонаря всю ночь, но дальше надпись расшифровке не поддавалась.
Леклерку эта находка доставила подлинную радость, хотя он уже не придавал своим научным открытиям, своей славе такого значения, как прежде. Там, на востоке, где несла свои воды невидимая река, терялась среди занесенных песком скалистых террас автомобильная дорога. Всматриваясь в бескрайнюю даль, археолог предвкушал удовольствие объявить гостю о своей находке — так ожидаем мы минуты, когда сможем сообщить ближнему радостную новость.
Еще не было восьми утра, когда он увидел на горизонте легкое облачко. Оно поднялось, потом опустилось, вновь заклубилось, становясь все плотнее и вздымаясь все выше в недвижном прозрачном воздухе. Вскоре дуновение ветерка донесло шум мотора — автомобиль с заморским гостем был уже близко.
Леклерк ударил в ладоши и подал знак двум прибежавшим феллахам. Они бросились к ограде и распахнули тяжелые ворота. Машина въехала на территорию раскопок. Леклерк с легкой досадой заметил на ней знак дипломатического корпуса. Автомобиль остановился почти прямо перед ним. Первым выскочил вылощенный молодой человек — Леклерку показалось, что он уже когда-то встречался с ним в Каире; затем вышел высокий смуглый господин с серьезным, даже скорбным выражением лица; наконец с большим трудом вылез поддерживаемый смуглым господином маленький сухонький старичок с физиономией абсолютно невыразительной, в складках и морщинах, как у черепахи. Леклерк понял, что это и есть высокий гость. Опираясь на трость, граф Мандранико направился к раскопкам. Леклерка, казалось, никто не замечал, хотя он, с его импозантной внешностью, одетый в белый просторный костюм, должен был бы сразу привлечь внимание. Наконец к нему подошел вылощенный молодой человек и объявил по-французски, что он, лейтенант дворцовой гвардии Афге Кристани, и барон Фантин (по-видимому, он имел в виду смуглого господина) имеют честь (непонятно, к чему такая торжественность?) сопровождать месье графа Мандранико в этом посещении, которое, они уверены, окажется в высшей степени интересным.